Я также не считаю, что в своих очерках чернил историю нашего сельского хозяйства, рассказывая о том, что видел на протяжении более чем четверти века собственными глазами.
Меня могут спросить: зачем об этом сейчас опять говорить, зачем ворошить прошлое?
А нет, никакое это не прошлое. И сейчас, в двадцать первом веке, аукаются нам те издержки бездарного волевого руководства сельским хозяйством, которые имели место в двадцатом. И очень даже нужно еще раз осмыслить, что это такое было, случайно это происходило или закономерно.
При всем при том не считаю, что так уж и много черной краски в моих описаниях деревенской жизни прошлых лет. Куда больше, мне кажется, светлых тонов. Я скорее опасаюсь того, что читатели могут упрекнуть меня в излишней лакировке действительности. Перечитывая свое мемуарное повествование, я не увидел на его страницах ни одного отрицательного персонажа из числа механизаторов, сельских специалистов и даже руководителей хозяйств.
А кто прямо-таки просился на страницы моего повествования в качестве сугубо отрицательных персонажей, так это вот те самые ответственные-безответственные работники, волевые руководители. Но и этой публики не так уж много на предлагаемых вниманию читателей страницах. И вот почему. Они были всего лишь простыми исполнителями в громоздкой и неповоротливой системе партийно-государственного устройства, стояли на разных ступеньках властной пирамиды, а как личности ничего из себя не представляли. Бездумно принимая к исполнению спускавшиеся им сверху указания и руководствуясь устаревшими законами, они крепко держали за руки талантливых, инициативных, прекрасно знавших свое дело людей. Только тем и помнятся теперь.
Хотя встречал я партийных и советских руководителей, мысливших нестандартно, прекрасно понимавших, что «линия ЦК» ведет не совсем туда, куда бы следовало. По возможности потихоньку, закрывая на что-то глаза, они пытались решать какие-то вопросы в согласии со здравым смыслом. Однако же в силу партийной дисциплины в «главных» делах они вынуждены были, во избежание «перевода на другую работу», придерживаться все той же «линии ЦК».
Того государства, где мы когда-то жили, давно нет, оно самоуничтожилось. Не могло долго существовать государство, где на протяжении десятилетий игнорировались объективные законы общественного и экономического развития. Где невежда мог командовать талантливым специалистом и даже выдающимся ученым. Где председатель богатого колхоза не имел права купить наволочки для горожан, приехавших помогать колхозникам в уборке, а руководители «Сельхозтехники» со спокойной совестью по каким-то своим соображениям и совершенно безнаказанно могли давать или не давать имевшиеся на складах и позарез нужные хлеборобам запчасти для комбайнов. Где директивными указаниями свиноводство внедрялось в исконно овцеводческие районы, а овцеводство в исконно свиноводческие.
Нет, не думаю, что, обращая внимание читателей на эти и подобные им пагубные для страны издержки прежней системы, я тем самым мажу черной краской прошлое страны, в которой родился и жил. Того государства уже нет, есть другое, в котором все мы теперь живем. Лучше оно или хуже прежнего, на этот счет пока нет единого мнения граждан. Но другого государства у нас нет. «У нас» — это у подавляющего большинства населения России. И для подавляющего большинства населения новая Россия является единственным его домом.
Мне лично кажется, что этот наш новый дом вовсе не так уж плох, как некоторые хотели бы думать. Да, была разруха, но сейчас-то наша жизнь как будто упорядочивается, хотя негатива и неукротимой болтовни ни о чем еще предостаточно. Но что-то делается, и страна пускай еще медленно, однако движется вперед.
Если непредвзято посмотреть вокруг, то можно увидеть не только плохое, но и много хорошего в нашей теперешней жизни. А когда наряду с привычно плохим видишь перед собой и непривычно хорошее, которого еще вчера не было, а сегодня уже есть, ностальгия по ушедшим временам если и не совсем уходит в никуда, этого даже не хотелось бы, то уже не застит глаза.