– А ты попытайся его убедить, да и я скажу ему, что буду рад, если вы переселитесь. И потом, ведь скоро у тебя родится малыш и в мамином доме тебе будет намного комфортней. Джон не сможет не признать этого. Поговори с ним, Розмари, а я пока куда-нибудь уеду, я просто не в состоянии находится один в доме, где еще вчера была жива мама.
Он уехал в Англию, но к удивлению Розмари, пробыл там совсем недолго. К тому времени, когда он вернулся, они с Джоном еще даже не успели перебраться в мамин дом. Свой внезапный приезд Ретт объяснил меланхолией, которая не покидала его после смерти мамы, и по этой причине путешествие не доставило ему никакого удовольствия.
В первый же день своего приезда Ретт уговорил Джона немедленно заняться переселением, и они все втроем принялись за дело. Вещей, необходимых Розмари, которые требовалось перевезти из дома Джона, оказалось совсем немного, и к вечеру этого же дня мужчинам полностью удалось завершить переезд.
Ретт решил надолго обосноваться у зятя и сестры, и некоторое время даже помогал Джону заниматься делами. Розмари радовал тот факт, что у мужа и брата прекрасно ладятся дела, и если бы не печаль, царящая в доме после смерти мамы и не натянутые отношения, которые сложились между двумя ее братьями, Генри и Реттом, она вполне была бы счастлива. А отношения эти, даже не смотря на долгие старания мамы, так и не наладились по той простой причине, что Генри был типичным приверженцем принципиальных устоев своего отца, и по характеру, точной его копией, и это он, а не Ретт, поддерживал холодную войну, столько лет царившую в семье. При жизни мамы он хоть и не охотно, но все же наведывался в дом, купленный для родных Реттом, а после ее смерти и вовсе забыл туда дорогу. Первое время Розмари переживала по этому поводу, однако хоть что-то изменить в отношениях между двумя своими братьями было не в ее силах, и спустя некоторое время, она невольно с этим смирилась.
Однажды Ретт сообщил сестре, что собирается съездить в Атланту совсем ненадолго, близился день рождения Бонни, и ему хотелось побывать на ее могиле.
– Я скоро вернусь, Розмари, как раз к тому времени, когда рабочие завершат ремонт моей яхты, а потом сразу выйду в море. В последнее время я что-то совсем забросил это занятие.
И он вскоре уехал, но вернулся настолько быстро, что, появившись ранним утром на пороге дома, совершенно шокировал сонную сестру.
Розмари подсчитала, что брат пробыл в Атланте всего один день и уже на вечернем поезде выехал оттуда назад в Чарльстон.
Боже мой – подумала она, совершенно расстроившись – он, что же, совсем не побывал у Скарлетт? Видно, мама была права и у них действительно не все в порядке. Да и потом, поведение Ретта после этой поездки окончательно подтвердило предположение миссис Элеоноры. Ретт стал неразговорчивым, задумчивым и каким-то потерянным. Просыпаясь ночью, Розмари не раз слышала приглушенные шаги в его спальне и переживала, что он снова не спит, а днем он плохо ел и курил теперь гораздо чаще, чем прежде. Розмари мучилась и терялась в догадках, но спросить Ретта о том, что случилось, у нее просто не хватало смелости.
А мысли Ретта были там, в Атланте, и он, полностью ушедший в них, даже не замечал тревожных взглядов, которыми одаривала его любящая сестра, переживая за его душевное состояние. Он думал о Скарлетт, рыдающей на могиле Бонни, и эти рыдания не давали ему покоя. Теперь его мучил вопрос, какие чувства владели его сердцем, когда он чуть было не бросился к Скарлетт, и что его все-таки остановило?! Он никак не мог в этом разобраться и словно ночной лунатик блуждал в тупике своих чувств. Да, в самый первый миг им овладела жалость, и он уже был готов броситься к ней и заключить ее в свои объятия, но сердце подсказало ему, что не стоит этого делать. Жалость – удел натур слабых – она не для Скарлетт – сказал он себе. Ей не нужна его жалость, ей нужна его любовь, по которой она и проливает такие горькие слезы.
И ему тогда стоило огромных усилий повернуться и уйти без оглядки навстречу холодному моросящему дождю, безжалостно бьющему в лицо, прочь от сомнений и противоречивых чувств, в которых он все еще никак не мог разобраться. И он очень долго думал об этом, всю дорогу, вплоть до самого Чарльстона, и по приезде эти мысли уже несколько дней не покидали его. Теперь он пытался разобраться в своих чувствах, и для него было важно понять, только ли жалость владела тогда его сердцем. Одним словом, после этой поездки в Атланту, он стал заниматься самоанализом своего внутреннего душевного состояния.
А Розмари, между тем, была беременна, и это счастливое обстоятельство, о котором она в тайне уже давно мечтала, помогло ей быстро смириться не только с потерей мамы, но и со своими переживаниями за Ретта. Она ждала ребенка, и не могла не чувствовать себя счастливой. Она делилась своим счастьем с Джоном, который тоже с нетерпением ждал малыша и надеялся, что это будет мальчик. Ретт не один раз заставал их мило беседующими в гостиной о своем будущем ребенке. То они обсуждали имя, которое собирались ему дать, то обустройство детской комнаты, то покупку коляски. Да, они были счастливы и премило жили в своем маленьком семейном мирке, а он, Ретт?