– Черт бы побрал этого Полтнера – подумала она – сидит тут, развалившись в моем кресле, пьет коньяк и еще позволяет себе так нахально себя вести!
– Да бросьте, Вы, миссис Батлер, моя жена не Вы и заниматься подобными вещами никогда не станет, а потому я и не буду представлять ее на Вашем месте. Ретт – это только отговорка, Вы давно все решили, а разводите всю эту канитель только для того, чтобы сбить цену. Разве я не прав?
Этот откровенный выпад выбил почву из-под ног у Скарлетт. Фил Полтнер раньше никогда не смел так вести себя с ней, даже не смотря на все колкости, которым она его подвергала.
– К чему Вам ссылаться на Ретта, миссис Батлер, я слишком хорошо его знаю. Ему глубоко наплевать на эту фабрику и на то, купите Вы ее или нет! Ретт никогда не занимался производством и не станет этого делать впредь. У него достаточно денег, чтобы не связывать себя по рукам и ногам этим беспокойным бизнесом, а вот зачем это понадобилось Вам, миссис Батлер, ума не приложу!
Фил театрально вздохнул и пожал плечами.
– Я выпью еще с Вашего позволения? – сказал он, все с той же ехидной улыбочкой на лице, и не дождавшись ответа, налил себе вторую рюмку коньяка.
– Ну, так вот, миссис Батлер, мне, конечно, глубоко наплевать, зачем Вам нужна эта фабрика и я прекрасно знаю, что Вашему супругу на это наплевать тоже, а кроме того, ему наплевать сколько денег я за нее запрошу. Ему, похоже, вообще наплевать на все, что касается Вас и Ваших дел, раз Вы так озабочены своим будущим благосостоянием.
От этих слов Скарлетт с головы до ног опалило жаром. Стыд, унижение и гнев овладели ею.
Да как смеет этот проклятый янки так ее оскорблять, да кто он такой, чтобы позволять себе это? Он что же, решил, таким образом, отомстить ей за унижение, которому она его подвергала когда-то? Да будь здесь сейчас Ретт, он бы свернул ему шею, черт возьми! Но в том- то все и дело, что Ретта нет и почему его нет, Полтнер догадывается, и он знает также, что она, Скарлетт, не станет рассказывать Ретту о своих унижениях, которым он ее сейчас подвергает.
Ну что ж, придется ей самой постоять за себя. Она не позволит этому самоуверенному типу оскорблять ее, она быстро укажет ему, где его место!
– Вы забываетесь, мистер Полтнер, как смеете Вы так безосновательно высказывать свои гнусные предположения, тем самым, оскорбляя меня? Вы ведете себя совершенно безобразно, ни один порядочный мужчина не станет так вести себя с дамой! Хотя, впрочем, я не вижу здесь ничего удивительного. Вы не джентльмен, янки не могут быть джентльменами!
– От того, как я себя веду, миссис Батлер, суть дела не меняется – нахально ответил, уже опьяневший Фил.
Скарлетт, не найдя, что ему на это возразить, выпалила первое, что пришло ей в голову, хотя, по сути, это тоже могло быть одной из причин такого поведения Фила.
– Да Вы просто злитесь, что вынуждены продать свою фабрику и не только ее, а все, что у Вас есть здесь, в Атланте. – С победным блеском в глазах выкрикнула она.
– Ваш отец разорился, об этом уже знают все! И Ваша миссия здесь в Атланте не состоялась! А я? Я очень рада, что такие как Вы, вынуждены убираться вон с нашего Юга!
– Так Вы, оказывается, патриотка, от того-то, наверное, и принимали нас всех у себя с таким блеском, миссис Батлер?
Скарлетт медленно поднялась с кресла.
– Я считаю, что наш разговор зашел слишком далеко, мистер Полтнер и продолжать его дальше не имеет смысла.
Полтнер тоже поднялся со стула.
– Мне следует понимать, миссис Батлер, что Вы просите меня удалиться?
– Да!
– И фабрику мою, по всей видимости, теперь покупать не будете?
В его глазах Скарлетт прочла мелькнувшее сожаление, но Фил тут же умело завуалировал его и взглянул на нее дерзко, с вызовом.
Ах, с каким бы желчным удовольствием сказала она «нет» этому неотесанному негодяю, этому проклятому янки-завоевателю и с радостью увидела бы, как с его холеного лица сползает эта ехидная ухмылочка, вновь уступая место сожалению.
– Буду! – произнесла она так, словно хотела досадить, а не угодить и ядовито улыбнулась ему подстать.
У Фила поползли вверх брови от удивления, и он улыбнулся теперь почти дружелюбно, не скрывая при этом своего восхищения.
Скарлетт, же, увидев выражение его лица, разозлилась еще больше.
Черт побери! Чему так радуется этот болван, что восхитило его в моем поведении?