— Трюдо, — говорит Бауэр.
— Сэр! — отвечаю я, вытягиваясь. Наше общение все больше напоминает мне глупую затянувшуюся игру.
— Трюдо, вы в курсе, что база находится в состоянии повышенной готовности? — совершенно серьезно спрашивает лейтенант.
— Сэр, так точно, сэр! — ору я в никуда.
— Значит вы знаете, что опоздание из увольнения или дисциплинарный проступок во время пребывания за пределами части могут повлечь за собой суд военного трибунала по законам военного времени?
Мой грузовик вот-вот уйдет. Как можно более спокойно я отвечаю взводному:
— Сэр, сержант об этом знает, сэр!
— Чем вы собираетесь заняться в увольнении?
Хочу ответить дежурным “сэр-не-знаю-сэр”, но черт тянет меня за язык:
— Сэр, сержант хочет зайти в массажный салон и хорошенько спустить пар со специалистами по особым услугам, сэр! В моем возрасте, особенно в период гормональной перестройки организма под воздействием омолаживающих и стимулирующих препаратов, сексуальное воздержание противопоказано, сэр! — громко кричу я, так что проходящие мимо офицеры удивленно оглядываются на мой крик.
Щеки взводного наливаются красными пятнами. Сдерживаясь, он негромко, даже понизив голос, сообщает:
— Трюдо, венерическое заболевание также будет расценено как дисциплинарный проступок.
Я сбиваю взводного пинком под колено и впечатываю ботинок в его удивленную физиономию. Добавляю по ребрам. С наслаждением опускаю армированный каблук на поясницу. И еще раз. Вот он перекатывается, здоровый боров, пытается подняться, и я укладываю его назад ударом колена в лоб, а потом выхватываю лопатку. Ее приятная тяжесть вселяет в меня уверенность…
— … Трюдо, ты заснул?
Я с сожалением выныриваю из своего сладостного видения.
— Сэр, сержант будет пользоваться только услугами сертифицированных специалистов, имеющих медицинскую справку о том, что они имеют право по состоянию здоровья оказывать интимные услуги имперским военнослужащим, СЭР! — ору я так старательно, что кто-то из уходящих офицеров прыскает в кулак.
— Трюдо, я не буду лишать тебя увольнения. Но после возвращения жду тебя к себе, — говорит Бауэр, — А пока — свободен.
— Сэр, есть, сэр! Спасибо, сэр! — я четко поворачиваюсь, делаю два уставных шага и мчусь к южному КПП.
Конечно же, мой грузовик уже ушел. Ушли все грузовики. Я толкусь у ворот, перед часовым у шлагбаума и чувствую себя полным идиотом. Все-таки взводный добился своего — в период повышенной готовности передвижения за территорией базы пешим порядком запрещены. Только на транспортном средстве. И где его взять в субботнее утро — ума не приложу. Сержант военной полиции в белом шлеме, потешно смотрящемся в комплекте сине-зеленой брони, внимательно смотрит мне в спину. Ждет, когда я сделаю три шага и пересеку, таким образом, границу базы. Нарушу приказ. Все же сволочной народ, эти военные копы. Поворачиваюсь к нему. Отрицательно качаю головой. Мол — “ничего не выйдет, дружище”. Тот пожимает плечами, с серьезным видом разводит руками. “Ну, нет, так нет. В другой раз”.
В этот момент маленький джип козликом выпрыгивает из боковой аллеи и с визгом тормозит у шлагбаума. Часовой встряхивается и идет проверять документы. Автоматическая турель над моей головой едва слышно гудит, разворачиваясь в сторону машины.
— Вам в Форт-Марв, сержант? — слышу я звонкий голос из джипа.
— Так точно, мэм! — кричу я в ответ.
— Садитесь, нам по пути, — отвечает русая бестия О’Хара.
Перед тем, как запрыгнуть на заднее сиденье, поворачиваюсь к сержанту и делаю ему наиболее пристойный из имеющихся вариантов знака “ну что — съел?”. Сержант, словно не замечая меня, смотрит в сторону. О’Хара поджимает губы, скрывая улыбку. Джип рвет с места так, что я чуть не вылетаю кувырком через задний борт.
— Легче, Курт, у нас гость, — кричит лейтенант водителю.
Тот кивает круглой макушкой и так вжимает педаль в пол, словно желает продавить его насквозь. На всякий случай я обеими руками ухватываюсь за что придется и крепко упираюсь ногами. Легкую машинку так швыряет на виражах и подъемах, что поездка на “Томми” по бездорожью представляется мне сущей прогулкой. Такое ощущение, что штабной водила в принципе не знает, где у его машины педаль тормоза. Но дама с голубыми глазами рядом со мной сидит спокойно и я смиряюсь, решив, что умирать в присутствии женщины, пусть даже так бессмысленно, нужно достойно.
— Значит к девкам собрались, сержант? — громко интересуется лейтенант сквозь шум ветра.
Кажется, у меня покраснели уши. Мычу в ответ что-то невразумительное.
— Нет? — удивляется О’Хара, — А пять минут назад вы кричали об этом на всю базу.
Встречный ветер не в силах остудить мои уши.
— Я отвечал на вопрос офицера, мэм! — стараясь не прикусить язык от немилосердной тряски, кричу я.
— Странная тема для беседы, не находите, сержант?
Я пытаюсь что-то сказать, но вдруг краем глаза вижу ее улыбку. Поворачиваю голову — точно. Лейтенант беззвучно смеется, наблюдая мои мучения.
— Мне нужно отвечать, мэм? — все же интересуюсь я.
— Не обязательно, Трюдо. Я пошутила.
Я улыбаюсь ей ответ. Все-таки есть в ней что-то притягательное. Что-то, от чего не знаешь, как себя вести в ее присутствии. И дело вовсе не в офицерском звании. Скрывая неловкость, спрашиваю:
— Мэм, кажется, я знаю, откуда ваш водитель.
— В самом деле? И откуда же?
— В Зеркальном есть клуб экстремалов. Они прыгают с верхушек городских башен на паракрыле. Смертность у них — процентов двадцать, не меньше. По-моему, ваш самоубийца как раз оттуда.
О’Хара смеется. Я улыбаюсь в ответ. Отворачиваюсь, как будто от ветра. Определенно, эта женщина меня смущает. Чувствую ее изучающий взгляд. Заставляю себя разозлиться. Подбор в отдел по работе с личным составом организован что надо. Такая вызнает все, что ей нужно, ты и не заметишь, как.
— Курт мечтал стать морским летчиком. Летал на малых самолетах в любительском клубе. В военную авиацию не прошел по здоровью. Вот теперь отрывается на нас. Не беспокойтесь, Курт водит быстро, но аккуратно, — громко поясняет лейтенант. Видимо так, чтобы ее слова были слышны водителю. А тот знай себе покачивает своей круглой башкой и продолжает давить на педаль.
— Не то чтобы я слишком боялся, мэм, но все же за вас я беспокоюсь. Это маньяк своего добьется, — продолжаю я никчемный треп.
— Вы преувеличиваете, Трюдо, — она мягко улыбается и одной рукой умудряется поправить свои короткие волосы, — У вас ведь нет родственников в Форт-Марве? Вас призвали из резерва?