Шейла неотрывно глядела вниз, туда, где у самых ее ног схватились и боролись с зажимами могучие руки Каткарта.
— Намертво заклинило, — буркнул Дуг. Лицо его раскраснелось. Он встал и с силой пнул турникет. — У, холера!
Туземцы, отступив назад, наблюдали за происходящим.
— Просто ужас что такое… я всех задерживаю, — посетовала Шейла.
Мистер Каткарт оглянулся.
— Эй, — окликнул он Гэрри Атласа, — разбудите этого соню!
Гид, намертво прилипнув лбом к стеклу, по-прежнему изучал перчатку ручной работы. Атлас уже собирался похлопать его по плечу, когда с масаи непринужденно заговорил доктор Норт — невнятно, прерывисто, пиджин был тот еще, достаточно грозный, чтобы масаи тотчас же закивал и пожал плечами. Они потолковали еще с полминуты. Со всей очевидностью, эта неприятность приключалась довольно часто. К месту событий подоспел негр в просторном комбинезоне, с набором здоровенных гаечных ключей.
— Мне так неловко, — пролепетала Шейла, обращаясь к миссис Каткарт.
— Вы тут совершенно ни при чем, милая. Просто здесь место такое. Хотела бы я знать, способны ли эти люди что-нибудь сделать не через пень-колоду?
Все проголодались, особенно Саша. Однако пришлось терпеливо наблюдать, как механик, вооружившись массивными гаечными ключами, демонтирует турникет. Внезапно лопасти упали на цементный пол — ни дать ни взять габсбургские фижмы с Шейлиного платья. О нет! Что за тупица этот механик: ишь расселся на корточках в пропыленных ботинках, ни тебе носков, ни шнурков, и губы такие возмутительно толстые; вы только гляньте, заляпал смазкой Шейлин подол и ее бледный локоть, пока она выбиралась наружу. Но к тому времени Шейлу занимала только новообретенная свобода, так что ну их всех совсем. Бедняжка озиралась по сторонам, смущенно моргая.
— Ну вот! — Приветственный свист и вздохи.
Залитая светом площадь, и лавчонки под козырьком, и лакмусовая тень, что уже подкрадывалась с одного конца вдоль вертикального края, и просторная открытость, и далекие холмы застали туристов врасплох: все заново сфокусировались, сощурились, потянулись за солнцезащитными очками. Всех словно ошеломило. Вот и вчера было то же самое — стоило сойти с трапа на широкое белое летное поле. Стены музея сузили их поле обзора до мелких бытовых предметов на расстоянии вытянутой руки. Снаружи, на ступеньках крыльца, воздушные потоки и перспектива «работали» с привычным размахом. В воздухе повеяло нежданной прохладой. Луиза Хофманн нахмурилась: голова разболелась. Борелли поинтересовался, сколько времени: часов при нем не было. Остальные, тоже немало удивленные, поулыбались и поглядели вверх, на небо.
А все потому, что площадь уже опустела. Листья и прочий мусор смели в зеленые обелиски. В стороне стояла пустая телега с деревянными колесными ободами. Саша проголодалась как волк.
— Ну, по крайней мере, под солнышком прогулялись, — брюзгливо отметила Вайолет.
Что до миссис Каткарт, ее коричневые туфли немилосердно жали.
Музей отступал все дальше, терялся вдали — точно серая, уродливая голова, что неизменно начеку. На площадь со всех улиц-артерий, со всех направлений скликали коз — свистом и прищелкиванием языка. Козы заполонили все дороги и сталкивались с туристами, изрядно им докучая, даже в окрестностях гостиницы, куда группа добралась наконец с немалым облегчением.
В своем занавешенном номере Шейла задержала ручку в воздухе над стопкой открыток — и задумалась, а в радость ли ей поездка. Отчего-то не вполне, нет. Пока еще нет. Слишком мало времени прошло. Все зависит от группы. А эти люди — ну, согруппники — на данный момент не более чем лица или фрагменты одежды, замашки (загадки?), хотя некоторые уже проявляются более отчетливо и резко, нежели прочие. Иные поначалу пытаются держаться отчужденно, подчеркнуто сдержанно, а вот она всегда выказывала живой интерес и наслаждалась обществом. Но никогда толком не знала, что сказать, никогда не знала, а вдруг все сейчас как обернутся да как на нее уставятся! А некоторые немножко на нервы действуют, разговаривают громко, через весь стол — столько самоуверенности у людей! Джеймс Б. Трость его одним своим видом выводила Шейлу из себя. Да сколько ему лет-то? Не нужна ему трость, и все тут. Миссис Каткарт то и дело приходит ей на помощь, но до подруги не дотягивает — пока еще нет. Группа в общем неплохая: поганцы пока что не замечены. А постепенно все привыкнут держаться на равных, и которые поскучнее — отступят на задний план. Вот, скажем, те, что сидят в дальнем конце стола, бородатый доктор, добродушный такой, и богатырского сложения слепой («Вы только представьте себе…»), и его жена, миссис Кэддок, Шейлу отчего-то притягивали — возможно, потому, что с ними ей еще не довелось побеседовать. Но она за ними неустанно наблюдала. Сама себе удивляясь.