— Да я слышала. Вот гадство.
Послышался неумолимый храп Каткарта: точно ярды и ярды гравия сперва сгребали вверх по склону, а потом ссыпали вниз по жестяному листу. Сон: разновидность предсмертного хрипа.
Кто-то забарабанил в стену.
Все друг друга слышали.
Шейла заставила себя рассмеяться.
Голос Хофманна:
— Где, к чертям собачьим, тебя носило?
— Неважно, — бросила Луиза. И принялась беспечно насвистывать.
— Я задал вопрос.
— В таком случае спрошу и я: а тебя где носило?
— Заткнись!
— Что, не преуспел? Ах ты, бедняжка.
Вайолет чуть не расплакалась.
— Она такая милая; мне она с самого начала понравилась.
— Я устала, — сообщила мужу Луиза. — Спать ложусь.
Шейла, сидя в постели, застегнула пижаму. Когда ты в группе, среди друзей, мир глобально, постоянно меняется; даже когда ты одна, столько всего нового можно увидеть!
Дверь внезапно громыхнула — и распахнулась. В номер ввалился Гэрри Атлас.
— Ой, бл..! Где тут, на х… свет?
Шейла накрылась одеялом. Гэрри тяжело плюхнулся на край постели.
— Вот и мы… — объявил он.
Гэрри обвел взглядом комнату, причмокнул губами. Почти опрятный — этак подчеркнуто-опрятный! — в новехоньком пиджаке «Симпсон», в трикотажной рубашке и расклешенных брюках. Гэрри тяжело дышал: пьяно-багровая физиономия местами налилась инфракрасным светом и чуть сместилась с оси. Под глазами и вокруг носа плоть словно разошлась в разные стороны. Если внимательно приглядеться — вот как Шейла! — можно было различить контуры костей и двадцатилетнюю впалую затравленность. Губы уже сложились складками — как если бы внутри зубов не хватало. Из пиджачного кармана торчал необрезанный кончик кубинской сигары.
— Ну, Шейлочка, — вздохнул он, — как делишки-то?
Гэрри явно устал.
— Я тут, Шейлочка, столкнулся внизу с чертовски интересными людьми. Правда интересные; классные ребята! Да только я по-ихнему разговаривать не умею.
Он ухватил Шейлу за плечо; стеганое одеяло поползло вниз.
— Шейлочка, я вот все хотел спросить. А тебе поездка-то в удовольствие? Тебе весело?
Но Шейла лишь пыталась вернуть одеяло на место.
— Да ради всего святого, Шейла. Живи опасно! Я вот все собирался тебе сказать. В этом твоя проблема. Слишком уж ты зажата.
Гэрри рыгнул.
— Слышь, Шейла. Так тебе весело или нет?
Она наконец оставила одеяло в покое.
— Я наблюдаю прелюбопытные достопримечательности и обычаи. И люди мне нравятся. Мне кажется, интересным может быть что угодно.
— Блин! — Гэрри подался вперед. — Это что еще взгляд на вещи? — Его озадаченное лицо посерьезнело — да таким и осталось. — Сдается мне, мы тут «третьи лишние». — Тяжело дыша, он неотрывно глядел на Шейлу. — Мы — «темные лошадки», ты и я. Ни х… они про нас не знают.
Кто-то кашлянул.
— Я никогда не думала… — начала было Шейла.
Гэрри многозначительно покивал.
— Так вот и подумай.
Он выпрямился, задиристо вздернул подбородок.
— А знаешь, кто еще у нас «темная лошадка»?
— Кто же?
— Старина Джеральд.
— По-моему, это несправедливо. Он очень милый.
С Джеральдом она едва ли парой слов обменялась, но и она хорошо знала его манеру держаться позади, замыкаться в себе.
Гэрри расхохотался, смачно хлопнул себя по колену.
— Да мы друг друга понимаем, ты и я. Мы с тобой — два сапога пара.
Шейла нахмурилась; Гэрри с энтузиазмом закивал.
— Пожалуйста, не надо здесь курить. Иначе я не засну. Эти тесные комнатенки…
— Да ладно, ладно…
— Вообще-то некоторые здесь заснуть пытаются, — раздался голос по соседству. Джеральдов, собственно говоря. Все прочие тоже лежали, не смыкая глаз, копя чужие секреты.
— Вам лучше уйти, — шепнула Шейла Гэрри.
Она выпрямилась; взгляду открылась одна грудь — белоснежная округлость, словно неполное лунное затмение.
Гэрри качнулся было к ней, но на полпути передумал.
— Спать! — заорал он. — Всем спать!
С трудом поднявшись на ноги, Гэрри зашатался, растопырил руки, пытаясь удержать равновесие. Солнцезащитные очки грянулись о туалетный столик, осколки темного стекла каскадом рассыпались по Шейлиным платочкам и открыточкам; а сам Гэрри рухнул прямо на перегородку, пробив головою нижнюю панель.
— Да ради всего святого! — воззвала миссис Каткарт. — Дуг? Что происходит-то?
Этот и землетрясение проспит, и, не приведи боже, конец света.
— Госсссподи милосердный, — сдавленно запротестовал Гэрри. Его голова и плечи оказались в соседнем номере.
— Вы могли убиться!