такая у всех.
И что было важным, вдруг стало второстепенным,
Но ты отстранён
И жесток. Или
Ослепли глаза твои?
Страшный скоро зажил ожог?
Метель, апрель, вспугнула
птиц,
Вскричали воды.
Была Богом наказана ходила и говорила бессвязное,
И тебе стыдно до темна, что тебя выбрала она.
Как ты жила во сне!
и я
уснула днём,
И вижу облака, себя саму,
и воздух пах полынью,
Но стало более чем на одну весну,
что было жизнью.
Воздух пахнет арбузом,
Грузы, гузна, чую
Посередь молчанья, слабое дыханье
Дождь — мыслям — отдельным…
будто мак на сером.
Ты пришёл в мир усталым стариком.
Глаза — колодцы.
Голуби
Прилетели, утки на берег вышли
Шустрая, пестрая смесь, запах сырых небес
Вдруг закричало небо хмурое от дождя,
Чайки крыльями режут
Латекс небес погодя.
Тяжёлое, вязкое небо, весенняя стынь и хлябь,
Деревья спросонку мне бы иные каб.
И будто недвижно, серо, какое солнце ожгло, веселье, веселье бедной, а
Мне то
Что?
И все, более не слова, пусть твой восход — тихий пляж и радость твоя,
И вот он
Пейзаж.
Нет, странное, древнее манит,
Полощет по стеклам живей
В субботу ветрами
Ни скуки, ни слова о ней.
Откуда взялось?
Нет ответа, лишь холод
Ютится
У ног
Вот ветер, вот голос от ветра продрог.
Душа явилась нищей, обняла
Была всея неба сухарь.
Всего-то мне — все го-то днём,
Отозвалось небо дождем.
Губастый окунь, твой извив спасти б,
Ты жизнь, как жизнь.
И по тебе все мои слезы, смешна затея отпустить, как воскресить, никто не просит.
Воспоминания на ощупь как трава,
На львиных лапах
В тоскливой тишине, где страшно мне…
Сырой их
Запах.
Бросили картину.
В пыли, были, как она красива-жили бы — жили
Стиснули бы небо. Недалеко в наготе его движенье сока.
Невыносимо тяжело как в первый день потери,
Все
Изменилось, все, все,
Все мы ужасно постарели.
Одряхлели: взгляд, ритм, мысль, мама, мама, это
Страшно-любить, если
Второстепенное важно,
И именно оно, оно устроило муки эти,
Как тебе улетать нелегко, если вернуть бегут дети.
На мониторе свет, в самый крест, страстный, женский портрет.
Мужчина с тоской всматривающийся
В черты, чьих не видно
За кружевными салфетками и злыми мишками глаз, она мираж, она песня, она с ним там сейчас.
Отрава дня зовёт, зовёт,
В мой дом из нот,
Где не живёт уже никто, или отбыл иль выбыл из
Зима незрячий проводник -
Мой дом из книг, с трудом себя узнала в них.
И ноты пью, там, за окном темно и помню я другим, все что за ним.
Все стёрлось днём — ластик времён чем дале — в сон.
Да будет снег, да будет бег, да будет свет, но там, где нет.
Девочка жонглирует сердечками, катятся
По площади не ровной, девочка играет ими весело,
Девочке сегодня будет больно.
Жить-
Как убегать с ворованным,
Как опоенной допьяна,
Без вреда… могла я,
Серьезной быть — беда.
Мятущийся, мятущийся клубок рук, ног,
А я забытая на миг вся
Крик.
Что я сегодня делала? немного: лежала,
Спотыкалась, сокрушалась: невыносимо грязный подоконник.
А где-то звёзды падали, сгорая
Прямо под ноги.
Шаги, шаги, шаги, шарк старческий шаги я них
И в клуб, не впервь
Сплошной воздетый нерв-
Жёлты круги когда
Страдает печень,
Не жаль,
Не жаль, не жаль, не жаль, не жаль,
Одно презренье к изумлённой
Тени, достойной казни, мама, камень первый, тебе даю-
Кидай.
Пронзает весело полуденную
Тьму
Короной ствол ясеня ль?
Касаясь губ
Бескровных.
Небес-
Всмотреться б…
Как в бирюзовые
Глаза младенца.
Пронзает весело полуденную тьму,
Пронзает
Сиреневым и голубым
Вращает.
Лицо подлежит
как холст, немедленной реставрации,
не пара пустяков, как кажется вам, как кажется,
не жаль разве
красоты, чей дух нынешний тлетворен? Которая в
разы была б одухотворенней?
которой чуть ниже
век упал параболой грифель,
будто от лезвия след
оставил
убийца тихий.
Сдайте меня в ломбард, чем здесь…
делать, делать, да нечего -
глядят -
сумрачные -
и злые глядят, глядят,
дела, дела, дела!