Вот и слово выговорено — тоска, то есть ностальгия по советскому, по его масштабам («большой стиль» в последние годы противопоставляется всему рассыпающемуся в потугах и покушениях на все советское постмодернизму; смешно, но даже в недвижимости московской более всего ценится «сталинский кирпич»). И это ностальящее, то есть жизнь, протекающая в ностальгии по советскому, актуально изображено и в театре Юрия Погребничко, так свой спектакль и назвавшему: «Советская пьеса». Кстати, рецензент начинает свой отзыв на спектакль с понятия «русская тоска» как главного понятия из театрального словаря режиссера. «Реконструированное в театре ОКОЛО, это время вызывает смешанное чувство — умиления и стыда, гадливости и ностальгии, сожаления и тоски». Далее в рецензии будут перечисляться те жалкие черты нашего общества, нас самих, которые были тем временем взлелеяны, — тошнотворная фальшь, трогательная глупость, бессмысленный романтизм. Итог: к этому (советскому) времени (нашему общему!) у Погребничко «не только счет, но и страсть, похожая на болезнь» (НГ, 07.06.2000). «Обратно в СССР» — название статьи театрального критика Натальи Казьминой — отражает вектор движения театра, телевидения, кино.
Итак, идеологии в этом — вроде бы нет.
Одна эмоция.
Но эмоция — очень опасная штука, особенно если она вырабатывается толпой. Или — в угоду толпе. На подхват тому, что обозначается политиками словом «народ».
Вернусь к симптоматичным высказываниям В. Черных. «Господину Путину 47 лет, — говорит он в начале июня 2000 года. — Значит, 10 или 15 лет назад он уже был сформировавшейся личностью. Пока не пройдет 20 лет, будем сталкиваться с рецидивами советского. У меня есть приятель, отставной военный, как увидит красный флаг — плачет: он за него воевал!.. Куда от этого денешься? С этим надо смириться».
Использование советской эмблематики и символики, клише и стереотипов в веселых постмодернистских целях, кинопоказ сталинского «картинья» и «малокартинья», выстраивание целых телепрограмм на пародировании ностальгического чувства, обыгрывание советских ритуалов и церемоний при создании нового театра и кино, реплики советской архитектуры в «лужковской» Москве — все это свидетельства того, что можно назвать восхищенным разрушением. И все это происходило тогда, когда на руинах сталинской эстетики пытались создать нечто сопоставимое — и по масштабам, и по влиянию — с советской культурой. Чтобы понять разницу, вспомним о том, сколь стремительно создалась новая эстетика и какие крупные и талантливейшие художники — в каждом роде и виде искусств — принимали участие в ее формировании. Творческий энтузиазм и стилевая энергия революционного авангарда были пригашены, потом уничтожены, но и следующая волна (советский неоклассицизм в архитектуре, например) впечатляет своими результатами и по сей день. Не меня, не меня, проведшую часть детства, а также отрочество и немножко юность в высотном доме на площади Восстания, ныне Кудринской, — но многих других.
Попытки создать новый Стиль, новую консолидирующую общество художественную идею не увенчались успехом — именно потому, что, сами того не замечая, пародисты-разрушители являлись эпигонами советского стиля. А если не эпигонами, если художниками свободными и цельными, то все равно их самостоятельность была подорвана ранней травмой советского стиля. Собственно говоря, когда я вижу инсталляцию Ильи Кабакова, я отправляюсь обратно в СССР.
P.S. Известный киносценарист как в воду глядел: не прошло после его интервью и полугода, как красный флаг стал официально развеваться над новой российской армией, а восстановленный в правах и чуть подправленный автором сталинский гимн стал главной песней о старом и новом[40]. Таков итог многолетней дискуссии о нашем ужасном советском прошлом. Таков ответ — на слово «совок». Таков ответ реальности на эксплуатацию советской стилистики и символики. Она оказалась гораздо более агрессивно-живучей, чем полагали господа постмодернисты. Они думали, что они ее используют. На самом деле она использовала всех нас.
ЧЕРЕЗ АПОКАЛИПСИС — К НОРМЕ
Главная проблема — это как избежать излишнего воздействия интеллектуалов, носящихся со своими утопическими проектами, и позволить управленцам делать свое дело по переустройству общества.
И рань тысячелетий переживается Россией опять наособицу: буквально накануне нового, 2000 года произошла очередная «рокировочка», переменившая настроение общества и состояние умов. Мир праздновал отдельно — мы, втянутые во внутреннюю политику, следили за новостными программами. Получилось так, что предсказатели обманулись в своих ожиданиях: реальность оказалась гораздо более неожиданной, чем их пророчества.
1
На каждый Новый год у телевидения — разных причем каналов — есть некий джентльменский набор, которым оно — они — располагает и манипулирует. Почти по каждому каналу, вне зависимости от его политической ориентации, демонстрируются «Карнавальная ночь», «Ирония судьбы», «Москва слезам не верит», то есть сказки и сказочки отечественного кино. Поскольку денег, как теперь водится, никому не хватает — правда, с той разницей, что одним не хватает много, а другим совсем чуть-чуть, — то новых лент на каждый Новый год не напасешься.
Однако к делу.
Так вот, в картине «Москва слезам не верит», советской версии вечного сюжета о Золушке, которая в нашем случае вместо туманного принца вознаграждается мечтой каждой советской женщины в лице киноартиста Баталова, один из героев, телевизионщик-неудачник, произносит таковые слова (цитирую по памяти): «Через двадцать лет не будет ни кино, ни театра, ни книг, а будет одно сплошное телевидение». Слова, что говорить, пророческие, несмотря на то что их дважды произносит герой отрицательный.
Благодаря (?) сплошному телевидению страна получила новогодний сюрприз воочию: отставка «первого президента России» произошла на глазах изумленной публики. На экране. Как бы — на сцене. Театрально — телевизионно. Ведь и все хитрости предпринимались Ельциным (или его очень закрытой командой) для того, чтобы осуществить телевизионную запись «отречения» в самый канун Нового года, да так, чтобы ее демонстрация почти совпала с самим событием. Информация почти слилась с передачей власти. Вернее, так: информация «канализировала» властные изменения.
2
Получив столь неожиданный «подарок» к празднику, как бы впрямую, но иллюзорно подключившись к решениям власти, страна начала отмечать Новый год. Наступление третьего тысячелетия было смазано — то, что творится дома и сейчас, всегда представляется, да и является, более важным, чем происходящее где-то «вообще» и «везде». А у нас, дома, происходило нечто совсем уж забавное: ведь никто, включая ТВ, к новой и стремительно меняющей расклад сил ситуации подготовлен не-был — и потому дальше ТВ-время пошло вспять. Мир следил за восходом солнца нового тысячелетия — а у нас замелькали по каналам «заготовочки». На самом-то деле главным Дедом Морозом стал Борис Николаевич, а Снегурочкой — Владимир Путин; но кто же знал, что так получится? Отсюда — и конфузы, и накладки, и провалы. А самым серьезным провалом стал Новый год с розыгрышем «жука- фольксвагена» по ранее неоднократно собиравшему симпатии публики НТВ — Евгений Киселев растерял всю свою былую вальяжность, перебивая звонки зрителей, недвусмысленно выражавших свою поддержку совсем не его «герою».
40
39 Указ об утверждении Государственного гимна был подписан Путиным в конце 2000 года, гимн впервые был исполнен официально на праздновании наступающего 2001 года в Кремле.
В декабре 2000 года старый гимн СССР (в связи с распадом СССР) был заменен в России на «Патриотическую песнь» Глинки. Новые слова к этой музыке так и не были написаны. После избрания Путина началась общественная дискуссия, поляризовавшая мнения: 1) оставить гимн Глинки, утвердив новые слова; 2) оставить прежнюю музыку гимна советского композитора Александрова, звучавшую с 1944 по 1991 год, утвержденную еще Сталиным, заменив лишь слова, сочиненные тогда же и слегка подредактированные уже в «брежневские» времена (автор — С. Михалков). Резкое противодействие общественности не было принято властью во внимание. Госдума и Совет Федерации, а затем и Путин утвердили старый, слегка видоизмененный гимн С. Михалкова — А. Александрова. Из ключевых слов гимна были изъяты «партия» и «Ленин», замененные на «Бог» и «отечество». В сборнике материалов «За Глинку! Против возврата к советскому гимну» (М., 2000) собраны тексты обращений либерально-демократической интеллигенции к президенту Путину, Государственной Думе и Совету Федерации в связи с утверждением музыки и слов гимна России. В предисловии к сборнику «За Глинку» составитель квалифицирует происшедшее как «советский реванш», который «аннулирует важнейшие итоги века для России» (с. 7–8). Происшедшее характеризуется и как «циничная провокационная роль известного режиссера» (Н. Михалкова, сына С. Михалкова, — именно он срежиссировал чрезвычайно пышную инаугурацию президента Путина 7 мая 2000 г., именно он предложил государству как
Приведем цитаты из обращений известных деятелей культуры: «Глава государства должен ясно сознавать, что миллионы сограждан <…> никогда не станут уважать гимн, попирающий их убеждения и оскорбляющий память жертв советских политических репрессий <…> соединить без швов историю России с историей СССР все равно не удастся. Эти швы есть, они еще кровоточат» (с. 16), подписано среди прочих С. Аверинцевым, Б. Ахмадулиной, В. Астафьевым, М. Плисецкой, А. Германом. В сборнике присутствует также протестное заявление русского ПЕН-центра, Обращения писателей Москвы, Обращения редакторов и издателей, Обращение представителей русской православной диаспоры, Заявление общества «Мемориал» и Московской Хельсинкской группы, Заявление известных художников названо «Главная песня о старом». Составители сборника документов подчеркивают и «ответственность за происшедшее» самой интеллигенции — «она — в разобщенности, в непривычке <…> к активным гражданским действиям» (с. 9). Против «старого/нового» гимна высказались газета «Известия», «Московские новости», «Независимая газета», «Российская газета», «Новая газета», «Комсомольская правда» и другие СМИ. Категорически против гимна выступил Б. Ельцин. Многие из голосовавших на выборах за президента Путина выразили в телеграммах и письмах свое глубокое разочарование: «…я с энтузиазмом голосовала за Вас, голосуя за Россию. Теперь я снова изгнана из нее и оказалась в чужой стране» (И. Роднянская, литератор). Как «гимн зрелой сталинщины, молитва трусливых и лицемерных советских людей» характеризуется гимн бывшим политзаключенным (В. Сендеров). «Символ идеологии, физически уничтожившей лучших представителей нашего народа» (Г. Явлинский). «Державная имитация» (Д. Шушарин). «Нужно охранять наш мир <…> от болезненной ностальгии по фетишам советского прошлого» (A.M. Панченко).
Смею утверждать, что вина интеллигенции — в том самом попустительстве «советскому» китчу, о котором и написана эта глава, — из чего и проистекли печальные итоги принятия чуть обновленного советского гимна.