Шшш-пш...слышится рядом шелест листьев, ветки качаются, трутся друг о друга, но чу...кажется я слышу голоса. Это уже не старенький клён что-то шепчет в ночи, а ещё кто-то более осязаемые притаились в тени за деревом и чуть слышно переговариваются меж собой. Так и есть, мою неприметную скамейку возле изгороди бесцеремонно облюбовала парочка. Приступ острой ревности кольнула внутри и погасла, уступив место любопытству.
- Жень, а ты в следующий раз, когда приедешь?
- Через пару недель, - ответил мужской голос.
- А почему не в другую субботу, - в голосе ощущалась тревога.
- К семинарским занятиям, к докладу надо готовиться. В конце недели будет защита.
Последовала пауза. С клёна сорвалась очередная листва и присоединилась к чувственному танго своих собратьев.
- А ты не обманываешь. Там в городе у вас красавицы не сравнится с нашими деревенскими. Они в салонах за собой ухаживают и по моде одеваются. Ирка, подруга моя, три года ходила с своим парнем. С девятого класса ещё начали, но уехал после школы в город, теперь даже носа не кажет в селе. Поговаривают, нашёл он там городскую, разфуфыренную из богатой семьи с квартирой. Она извелась вся, плачет целыми днями, под глазами круги, забыть не может...
- Глупышка, ты у меня. Как же тебя брошу...Я люблю тебя. Мне самому будут мукой без тебя эти недели.
Он покрепче прижал девушку. Послышался удовлетворённый выдох.
- А, ты, правда, сильно, сильно любишь меня и не на какую, даже самую распрекрасную не променяешь?
Она в нетерпеливом ожидании взглянула ему в глаза. Он улыбнулся, нежно прикоснулся ладонями лица. Где-то в саду глухо сорвались и упали перезрелые плоды яблонь, в кустах зашуршала какая-то живность.
- Я люблю, тебя, Анечка. Обещаю ни за что на свете не променять тебя, любимую, ни на какую разфуфыренную городскую мадам, - торжественно пошутил парень.
- И сельских цыпочек тоже, - включилась в игру она.
- Клянусь также игнорировать сельских цыпочек, если с их стороны последует враждебная попытка охмурить меня.
- Торжественно клянемся! Клянемся! Клянемся! - одновременно завершили шутливую клятву и дружно засмеялись.
Я в нерешительности замер, чуточку прикрыл окошко. Два противоположных чувства одолевали меня: угрызения совести и простого человеческого любопытства, пока последняя не заглушила и не победила окончательно первую. Одновременно мучительно засосало под ложечкой. Вспомнилось молодость, которая безвозвратно ускользала от меня. Неожиданно мысли прервало настойчивое пушистое трение внизу. Мой рыжий кот Васька, избалованный и такой же старый бобыль, как и я, правда, ведущий более бурную жизнь, чем его хозяин, о чём красноречиво свидетельствовали многочисленные шрамы на бандитской мордочке, тоже проснулся и требовал очередную порцию молока. Пришлось налить в блюдечко рядом на кухне, и вернулся на прежнее место. Последние попытки внутреннего голоса к совести разума были безжалостно отметены и отброшены в сторону.
На улице стало темнее. Месяц скрывался за скопление облаков на горизонте. Звуки из динамиков на краю села прекратились. Дискотека завершилась.
- Я так рада, что ты такой у меня.
Диалог за окном продолжался.
- Какой...? - спросил любопытный голос рядом.
- Какой, какой, хороший и всё. Больше не спрашивай, - без упрёка ответила она.
Поправила волосы на лбу любимого, с озорцой дунула между ними, с интересом понаблюдала, как они разлетаются и от внезапно нахлынувших эмоций счастливо рассмеялась. Между тем ветер крепчал, стало прохладней.
- Бррр, - девушка зябко повела плечами.
Он, молча, снял пиджак, накинул на плечи, она плотнее укуталась в тёплое одеяние и благодарно чмокнула в губы возлюбленного. Луна полностью исчезла за облаками, стало совсем темно. И тут за горизонтом раздалось и постепенно приближалось протяжное , печальное курлыканье.
- Мне страшно, - она прижалась к парню.
- Не бойся, - он с нежностью погладил её, - это журавли в Куприянов день собираются в стаи и улетают на юг.
- Такой тоскливый звук, аж до сердца продирает, словно плачут? - грустно заметила девушка.
- С родными местами прощается...
Последовала непродолжительная пауза.
- Правда есть легенда на этот счёт.
- Расскажи.
Он кивнул.
***
Это было давно, наверное, много тысяча лет назад, посреди пустынной степи и малоизвестных отрогов скалистых гор где-то в центре Азии.
Молодая особь варана взобралась на ближайший бархан и с любопытством уставилась на открывшуюся её взгляду картину внизу.
Небольшое селение притаилось между скальными породами с юга и пустыней угрожающе напирающей с севера. Пятнадцать-двадцать домов из саманного кирпича и местного камня плотно прилегали друг к другу, от некоторых из них к небу поднимался жидкий дым. Рядом с жилищами людей располагались хозяйские постройки, хлев и загоны для скота, теперь пустые. С первыми тёплыми днями и до самой глубокой осени стадо отгоняли подальше в горные долины, поближе к сочным лугам. На улице копошилась оставшаяся мелкая живность, домашняя птица. Рептилия оживилась, ещё с большим усилием заработали острые жала языка, но уже в следующее мгновение любопытство сменилось настороженностью. Она в нерешительности замерла, потом резко развернулась и поспешно ретировался в привычные просторы степи. Недалеко над старенькой, изъезженной арбой колдовал мужчина того же возраста.
- Роксалана! Иди сюда, - позвал он, на мгновение, оторвавшись от своего дела.
- Иду, - отозвался юный голос.
На пороге показалась девушка с гибкой подобно горной лани фигурой, черными, как смоль глазами и такого же цвета густыми и длинными до самого пояса волосами. Она быстро накинула на ноги кожаные сандалии и прибежала на голос. Почтительно остановилась в полуметре от старика и спросила:
- Да, Ата, вы звали?
- Звал, звал, - старик с теплотой взглянул на девушку.
"Красавица внучка растёт, копия в мать, - при мысли о покойной снохе взгрустнул, но тут, же оторвался от невесёлых мыслей, - надо подумать о женихе ей. Девица она, что зрелый персик в самом соку, надо плод вовремя сорвать с дерева и к делу направить, иначе пропадёт", - деловито по-хозяйски рассуждал старик. На примете у него были такие женихи, дед удовлетворённо крякнул.