- Да что там писать-то, - расстроенно отмахивался мальчишка. - Когда отелится очередная корова? Или пойдет ли дождик в день полнолуния? Вот когда я увижу что-либо стоящее - враз научусь!
- Сомневаюсь, - оглаживал седую бороду астролог. - А я вот первую химеру увидел только в двадцать. Показалось, что лечу высоко над землей и смотрю на нее с высоты. Стыдно вспомнить, какие вопли тогда исторглись из моего горла. Показалось, что я схожу с ума.
- Так прямо и развопились? - простодушно спрашивал Жак.
Мишель сердито хмурил брови и улыбался. Маленький грач начинал ему нравиться.
Мысли все время возвращались к проклятому мальчишке! Мишель снова попытался думать о чем-нибудь другом.
Следующий катрен сегодняшней ночи предвещал пожар и связанные с ним бедствия в далекой северной земле. Странным был этот пожар. Он не ушел далеко, но почему-то захватил полмира.
Пожар пустынного дворца -
Начало страшного конца.
И пепел злой звезды Полынь
Покроет множество святынь.
Мишеля давно не удивляло, что страшные видения приходили к нему чаще всех остальных. Мир жесток. Мир несправедлив. Но именно таким его создал Творец и люди, возможно, не достойны другого. Подвешенный в безвременьи червяком на крючке, не способный отвернуться или закрыть руками лицо - сколько же он всего успел повидать!
Он видел огромных рыб с чревом, набитым людьми, опускающихся на дно.
Он видел змей, раздутых человеческим мясом, исчезающих в круглых отверстиях в горах, ведущих, наверное, в саму преисподнюю.
Он видел стальных быстрых птиц с погонщиками, полулюдьми-полуобезъянами, сидевшими у птиц в единственном глазу.
Мишель вспомнил свою вчерашнюю химеру. Отвратительную и одновременно притягивающую своим уродством: чудовище в металлической чешуе, плывущее в мертвом океане звезд. Чудовище только что породило Голема. Перекрученная металлическая пуповина еще тянулась между ними. Голем был пугающе похож на человека. Он бессмысленно, как младенец, размахивал непомерно раздутыми руками и ногами. Казалось, еще немного и Голем начнет пускать пузыри головой без лица.
Однажды Жак прибежал к Мишелю в неурочное время. Цирюльник только что закончил подравнивать и расчесывать ухоженную седую бороду предсказателя.
Мальчик едва дождался, пока aстролог освободится. Он был так взбудоражен, что даже отказался от предложенной Бригиттой похлебки.
- Я увидел! - повторял он громким восторженным шепотом. - Нет, ну правда же, я увидел! Огромный город с домами выше соборов! В нем было так же светло ночью как и днем! А на гладких стенах ярко горели буквы! И бежали по широким улицам огромные жуки больше человеческого роста!
Мальчишка был так счастлив, что Мишелю тоже стало радостно.
- Теперь надо написать катрен, - добавил он наставительно, наматывая кончик бороды на палец. Жак сразу сник. И стал путано объяснять, что он не умеет так складно писать, как великий предсказатель. И вообще еще писать не умеет, честно говоря...
Катрен они сочиняли вместе. Мишель писал, а мальчик громко дышал ему в ухо.
В городе где дома
Держат небо на крышах,
В ночь отступила тьма
От разноцветных вспышек.
- Поместите это в вашу следующую книгу, - попросил Жак. - Будет так здорово! Я увидел, а вы об этом написали!
- Я подумаю, - ответил Мишель.
Как недавно все еще было хорошо. Но где-то на горизонте, никому не видимые, уже собирались грозовые тучи.
В дверь заскреблась своими желтыми, слоящимися ногтями, Бригитта. Мишель отпер дверь. Принял от кухарки серебрянный поднос с белой фаянсовой чашкой. Чашка приятно согрела руки. Первый глоток, должен был оказаться самым приятным. Но сегодня он отдавал болотным привкусом неудачи.
Не думать, не думать о том, что может случиться.
Третье сегодняшнее видение пришло к нему почти под утро. Болезненно укололо висок, приоткрылось мутной картинкой. Ветка, вся в светящемся инее, накрывшая Мир.
Катрен, который ему удалось записать, не имел, похоже, никакого смысла. Такое тоже не редко случалось. Но астролог прилежно записал и это четверостишие.