Тем не менее он толкает палец вперед. Лиам узкий, проход сжимает костяшку, и Зейн поднимает на него взгляд, переживая, что сделал что-то не так, но затем парень издает тихий стон и сам насаживается на палец, что дает Малику знак продолжать. Получается неуклюже, не так быстро и легко, как когда на его месте был Лиам. Пейн всегда был в постели тихим, даже когда Зейн стонал и всхлипывал; сейчас же — он закинул голову назад и громко стонет, одобряя каждый шаг.
Сейчас Лиам такой красивый. Потный и весь перепачканный краской. Глаза зажмурены, губы приоткрыты в беззвучном стоне. Мышцы живота сокращаются, пальцы сжимают газету под собой. Ноги широко раздвинуты, время от времени вздрагивают по обоим бокам Зейна. Два пальца медленно входят и выходят из него, оставленный без внимания член смотрит вверх, практически до боли напряженный.
Зейн осторожно сгибает пальцы, пытаясь найти ту самую точку. Он точно знает, когда находит, - Лиам открывает рот, его тело пробирает дрожь.
- Б-боже, - стонет Лиам. - Сделай так еще раз.
Зейн пытается, и, когда ему удается, тот тяжело падает спиной на пол. Малику приходится опустить руку вниз и обхватить свой член кулаком, чтобы хоть немного снять напряжение, потому что ему кажется, что он сейчас кончит, при том, что еще даже не вошел внутрь.
И Лиам такой податливый. Зейн совсем другой. Он командует, злится, возмущается, когда Лиам медлит, жалуется, когда он не поторапливается, старается диктовать ему, как тот должен его трахать, потому что такой у него характер. Лиам, напротив, просто терпит, когда Зейн замедляет темп, раздвигает пальцы, неспешно вытягивает их. Он всхлипывает, когда Зейн ускоряется, добавляет еще один палец; он просто принимает всё, что ему дают, не переставая бесстыдно стонать.
- Ты готов? - спрашивает Малик. Если бы всё было по-другому, если бы их целью не было как можно быстрее кончить, чтобы скорее вытереться, одеться и сделать вид, что ничего не произошло (как это обычно происходит), и если бы Зейн не хотел так отчаянно трахнуть Лиама прямо в эту секунду, ему бы хотелось посмотреть, сколько времени займет довести Пейна до финиша таким образом. Или сколько потребуется, чтобы тот наконец вернулся к своей привычной натуре и взял всё в свои руки, опрокинул Зейна на спину и оседлал его.
- Иди сюда, - говорит Лиам, игнорируя вопрос. Для начала Зейн хватает презерватив. Открыть получается не с первого раза, и он так нервничает, что и надевает его с трудом. Но ему удается, и он поднимается выше, идеально помещаясь у парня между ног. Он открывает рот, но Лиам его опережает. - Я знаю, что ты хочешь сказать, и да, я дам тебе знать, если будет больно.
- Хорошо, - Зейн целует его в лоб перед тем, как толкнуться внутрь, но затем замирает, широко распахнув глаза. Они же этого не делают, правда? Они не целуют друг друга вот так. Они целуются, словно хотят причинить боль. Словно хотят оставить синяки после своих губ и красные следы от зубов. Целовать Лиама в лоб — это слишком нежно, незнакомо. Они так не делают. - Извини…
- За что? - спрашивает Пейн.
За то, что поцеловал тебя, словно это что-то значит. Но он не может этого сказать, поэтому просто качает головой, направляет член во вход, и парень обхватывает его ногами за талию. Лиам морщится от боли, когда Зейн оказывается внутри него, но он не просит остановиться, поэтому брюнет продолжает, входит до конца одним плавным толчком.
Они лежат так довольно долго, пытаясь успокоиться. Когда Зейн решает, что может двигаться, не кончив в следующую секунду, и когда Лиам больше не выглядит так, словно вот-вот заплачет, он медленно выходит. Лиам чертовски узкий, сжимает член Зейна, и его ноги тоже держат Малика мертвой хваткой.
Когда Зейн убежден, что не сделает парню больно и не испортит всё, он становится смелее. Двигается чуть быстрее, толкается бедрами немного сильнее. Лиам притягивает его за волосы, заключая их губы во влажном поцелуе. Зейн меняет угол толчков, и Пейн хватается свободной рукой за воздух, издавая звук, которому позавидовал бы любой музыкальный инструмент.
И его глаза распахнуты, но смотрит он в сторону. Зейн поворачивает голову, мокрая челка падает на лоб. Они ближе к комоду, чем он думал, и рука Лиама зацепила еще не высохшую картину. Прекрасно видно отпечатки пальцев и след, который остался за ними, когда они соскользнули с холста.
- Черт, - стонет он.
- Мне плевать, - уверяет его Лиам практически обезумевшим голосом. - Плевать, только…
Зейн поспешно кивает, хватает его за бедра. Он нависает над Пейном, припечатывается губами к шее и трахает его, больше не стараясь найти нужный ритм, забывая обо всем, кроме того, как ему хорошо и какие приятные звуки издает парень под ним.
Лиам кончает прежде, чем Зейн успевает приподняться и обхватить его член рукой, как он планировал сделать. Это так неожиданно, как он вздрагивает и почти до боли сжимается вокруг его ствола, что Малик кончает несколько секунд спустя, пытаясь найти, за что ухватиться. Но у него не получается, поэтому он кусает Лиама за плечо, как обычно делает тот, позволяя волне оргазма накрыть его с головой.
Зейн медленно выходит из него, все еще боясь сделать больно. Если бы Лиам был на его месте, на этом моменте он бы поднялся, оставил его, выбросил презерватив и начал одеваться. Зейн не может. Он падает на пол рядом с Пейном, грудь которого учащенно вздымается.
Они все еще пытаются восстановить дыхание, когда Лиам находит рукой его руку, переплетает их пальцы и легонько сжимает. Это слишком.
Зейн подрывается с пола, заставляя Лиама моментально отпустить его руку. Следующие десять минут ужасно неловкие. Сначала они вытираются, а затем Малик одевается, пока Лиам собирает газеты. Зейн не может на это смотреть, когда тот почти голый.
- Мне нужно в душ, - говорит он. Скорее — ищет повод. - Я весь в краске. Э-э… скоро вернусь.
Лиам отмахивается:
- Я все равно еще буду убирать, когда ты вернешься, так что…
Зейн кивает и выскальзывает за дверь. По дороге в ванную комнату он отказывается встречаться взглядом с прохожими, и в этот раз он не смотрит на себя в зеркало. Он просто раздевается, залезает под горячую воду, позволяя ей смыть краску, пот и Лиама.
Проблема, конечно же, не в том, что они занимались сексом. Даже то, что они поменялись ролями, не проблема, потому что, по его мнению, действительно не имеет значения, кто кого трахает. Сам секс не должен ничего значить.
И в этом как раз и проблема. Это не должно было ничего значить. Здесь не должны были быть… чувства. Но они есть. Есть. Они удушают Зейна, перекрывают дыхательные пути. Он облокачивается на плитку, пытаясь избавиться от них, пытаясь о них не думать. У него не получается.
Чувства невозможно контролировать. Ты можешь убеждать себя, что их нет, ты можешь притворяться, натянуть маску безразличия и сказать всем, что их нет, но они есть. От них невозможно убежать, как бы отчаянно тебе этого не хотелось.
- Блять, - стонет Зейн и впивается рукой в волосы, но это только напоминает ему о том, как это делал Лиам. Что заставляет его думать о губах Лиама, нежно накрывших его губы. О том, что Лиам назвал его красивым. О Лиаме, Лиаме, Лиаме. Он не может выкинуть его из головы, но это совсем не ново. Пейн всегда был таким - умел насильно пробраться в его мысли, да только эти мысли должны быть пропитаны ненавистью.
Так почему теперь всё не так?
========== 8. ==========
Зейн уезжает домой раньше, чем планировал. Теоретически, все экзамены сданы, но он собирался уехать в пятницу, когда уезжали Луи и Гарри. Но, проснувшись во вторник утром, не совсем рано, но и не слишком поздно, так как у них еще есть несколько часов до собрания в аудитории ИЗО, и обнаружив краску у себя под ногтями, он задыхается.
И когда Лиам просыпается немногим позже, после того, как Зейн принял душ и оделся, и говорит: «Слушай, мы можем поговорить сегодня вечером? После аукциона?», Малику кажется, что его душат. Что Лиам схватил его этими руками с длинными пальцами за глотку.