- Твоя выглядит великолепно, - говорит Лиам, рассматривая картину Малика. - Просто замечательно. А моя…
- Спасибо, - отвечает Зейн уже третий раз за пять минут и уходит, направляясь к Луи и Гарри.
Выпускная работа Гарри — это портрет Томлинсона. Он выполнен скорее в мультяшном стиле, но Зейну очень нравится.
- Красиво, - говорит он. - Отлично вышло, Гарри.
- Посмотри, кто нарисован, - фыркает Луи. - Конечно, отлично. Все лавры за этот шедевр уходят мне и моим идеально отточенным скулам.
- Где твоя работа? - спрашивает Зейн, и Луи самодовольно улыбается.
- Я уж думал, ты никогда не спросишь, - он хватает Зейна под руку и тащит к столу со скульптурами. - Угадай, где моя. Я назвал ее… «Ночной побег».
- Это скульптура задницы, - говорит Зейн с каменным лицом. - В стрингах.
- Боже, я такой талантливый, - бормочет Луи.
Зейн прыскает со смеху и закатывает глаза.
- Ты ненормальный, - исправляет он. - Но, э-э… прежде, чем ты притащишь сюда остальных, чтобы они полюбовались… этим, я хотел сказать, что сегодня уезжаю.
Луи смотрит на него с открытым ртом:
- Я думал, ты останешься до пятницы!
- Планы изменились, - пожимает плечами Зейн. - Моя сестра не сможет в пятницу, поэтому спросила, смогу ли я поехать сегодня, - он не хочет лгать, но это легче, чем признать, что на самом деле он просто убегает, потому что не в силах оставаться со своими мыслями, и он надеется, что после того как приедет домой ему станет легче.
Луи крепко его обнимает:
- Я буду по тебе скучать, - говорит он. - Не могу поверить, что ты сваливаешь раньше времени. Но пообещай, что позвонишь мне в день рождения?
- Обещаю.
- А теперь иди расскажи Гарри. Этот парень ужасно к тебе привязался, он плохо это воспримет. Я не буду говорить за тебя.
Луи не шутил. Гарри напоминает раненную зверюшку этими печальными глазам:
- Почему ты не можешь остаться до пятницы, как мы планировали? Мы собирались смотреть Рождественские фильмы в общей комнате, и я хотел приготовить нам особый ужин из продуктов быстрого приготовления.
- Мы можем сделать это, когда вернемся, - предлагает Зейн. - Хоть и после Рождества.
Гарри все еще хмурится, но затем расплывается в улыбке:
- Да, точно. Договорились. Но я буду скучать по тебе.
- Я тоже буду по вам скучать, - искренне говорит Малик.
- Ты сказал Лиаму? - спрашивает Стайлс, и Зейн тут же мысленно забирает свои слова обратно. Может, он и не будет скучать по Гарри, если он будет задавать такие вопросы.
- Нет, - категорично отвечает он. - С чего вдруг?
Гарри пожимает плечами:
- Не знаю. Мне казалось это разумным вопросом до того, как ты посмотрел на меня взглядом серийного убийцы.
- Мы с Лиамом не друзья, - напоминает ему Зейн. - Ему все равно, уехал я или нет, и, в любом случае, его это не касается.
- Ладно, - говорит Гарри, подняв руки, как бы защищаясь. - Я запомню, что вопросы о Лиаме задавать нельзя. Видимо, теперь это больная тема.
- Это всегда было больной темой, - вставляет Луи. - Только теперь он не поливает парня грязью, а паникует, как загнанное животное.
Зейн недовольно на них смотрит, но не сопротивляется, когда Гарри обнимает его за талию, а Луи кладет руку ему на плечи. Они выводят его из аудитории, смеясь и обещая искупить вину ланчем. Зейн лишь раз оглядывается через плечо и видит, что Лиам смотрит им вслед с растерянным выражением лица.
__
К вечеринке аудитория выглядит совершенно по-другому. После того, как они ушли, помещение украсили гирляндами. Они создают мягкое освещение, а другой набор огоньков обрамляет каждый стол, освещая работы выставки. Посреди комнаты ряд за рядом выставлены пластиковые стулья для аукциона, между ними и столами достаточно места, чтобы люди смогли походить вокруг и посмотреть на творения.
Зейн изнурен. После ланча Луи и Гарри потащили его обратно в общагу, чтобы переодеться. Малика насильно одели в белую рубашку Луи и пару его, Зейна, брюк, и ушли, чтобы он смог привести свои волосы в порядок, пригрозив сделать больно, если он оставит их приглаженными и в полном беспорядке, как обычно.
А еще он немного нервничает. Когда аудиторию начинают заполнять люди в красном, белом, черном и зеленом соответствующим празднику цветах, у Зейна внутри всё переворачивается. Люди ходят по комнате, рассматривают работы. Зейн наблюдает, как они останавливаются возле его картины, но он не может больше так продолжать, потому что не оставляет попытки прочитать их выражения лица - нравится им или нет, и это вызывает у него тревогу. Поэтому он двигается к выходу, направляясь в буфет напротив.
Конечно же, Лиам там. В отличие от Зейна он надел костюм. Его волосы красиво уложены, он побрился и выглядит на несколько лет моложе. И хорошо. Он выглядит хорошо.
- Клубника в шоколаде, - говорит он, держа одну пальцами. - Будешь?
- Конечно, - говорит Зейн и тянется к тарелке, но Лиам подносит клубнику к его губам. Неожиданно она больше не кажется такой аппетитной, как несколько секунд назад. Но он все равно кусает, добираясь сквозь шоколадную корочку к соку. - Вкусно.
Глаза Лиама темнеют, взгляд падает Зейну на губы.
- Да, - он мотает головой, словно прогоняя мысли. - Так все уже на месте? Аукцион еще не закончен?
- Думаю, начнется через несколько минут, - говорит Зейн. - Поэтому я здесь.
Лиам кивает:
- Тоже волнуешься?
- Слегка.
- Давай, - говорит Лиам, кивая в сторону двери. - Пошли. Скорее переживем это. К тому же, твоя работа получит самую высокую цену, знаешь.
- Нет, - категорично говорит Зейн. - У других получилось намного лучше, чем у меня.
- Черт, просто прими комплимент, - поддразнивает Лиам. - Но если ты не хочешь идти, я потом расскажу тебе, как все прошло.
Теперь Зейн качает головой:
- Нет, я пойду, - он хватает еще одну ягоду и следует за Лиамом в другую комнату. Луи и Гарри уже внутри, сидят в самом конце, о чем-то разговаривают. Зейн идет к ним, падает на свободный стул рядом. Лиам сразу же садится рядом с ним. - Когда начнется?
- Еще пять минут, - отвечает Гарри.
Зейн кивает и нервно сглатывает.
Пять минут проходят ужасно быстро. Все рассаживаются по местам, миссис Кэнсингтон становится перед всеми — и шоу начинается.
Первую работу продают за пятьдесят долларов. Вторую — за тридцать. Третью — за сто тридцать. Портрет Луи, нарисованный Гарри, уходит за шестьдесят баксов, Томлинсону. Скульптура задницы, выполненная Луи, уходит аж за сто двадцать.
Когда приходит очередь картины Зейна, миссис Кэнсингтон сама предлагает за нее цену. Он даже не знал, что ей разрешено. Она и выигрывает, выкупив работу за сто сорок пять долларов. Самая высокая цена на данный момент. Он чувствует гордость, и Лиам с Луи восторженно пихают его локтями с обеих сторон.
Когда доходят до картины Лиама, тот нервно ерзает на стуле. Столько людей предлагают цену, и цифра все растет, растет и растет, и в конце концов работа достается лысоватому мужчине аж за двести двадцать долларов.
Зейна накрывает чувство досады. Не из-за того, что картина Лиама обошла его (и всех остальных), а из-за того, что ее заберет домой какой-то мужик. Который не имеет понятия, как этот отпечаток ладони попал туда. Который не знает, как она создавалась, что представляет. Зейн хочет ее себе. Хочет назначить цену выше, хочет забрать ее домой и сохранить у себя. Но у него нет таких денег, миссис Кэнсингтон говорит «продано!», и картина уходит.
- Это правда произошло? - спрашивает Лиам после, когда все работы распроданы. - Неужели… неужели кто-то заплатил аж двести долларов за мою картину?
- Кажется, Лиам скрывал от нас свой талант, - говорит Луи. - А я-то думал, что ты рисуешь хуже, чем первоклассник.
Зейн пытается придумать, что сказать, сделать какой-нибудь комплимент Лиаму, но в его кармане вибрирует телефон. Он достает его, читает сообщение от Доньи и расплывается в улыбке, потому что наконец-то.