Всякий раз Луи думал о том, какая у него загорелая и обветренная кожа и жесткие непослушные полосы. Луи следовало бы ненавидеть красавицу сестру, но все, кто знал Лотти, любили ее.
Девушка вскинула огромные серые глаза на брата и улыбнулась:
— Ой, Луи, как хорошо, что ты пришел! Но почему, скажи, ты такой грустный?
— Мать потребовала, чтобы я вернулся в замок и научился варить мыло.
— Вот оно что… — Лотти поглядела на чан и вздохнула. — Тебе досталось от матушки. Мне очень жаль, что она на тебя накричала.
— Ничего страшного, я уже привык,— мальчик заглянул в чан и поморщился. — Что это за дрянь? На первый взгляд похоже на помои, которыми кормят свиней.
Лотти засмеялась:
— Здесь козий жир и лаванда. Нашим гостям понадобится душистое мыло.
Луи опустился на скамейку и, прижав колени к груди, обхватил руками ноги. Между тем, Лотти колдовала над булькавшим в чане густым месивом. Движения сестры были грациозные и изящные, а ее руки были такими тонкими и хрупкими, что, казалось, вот-вот переломятся.
— Хочешь, я буду помешивать? — предложил Луи. — По-моему, ты устала.
— Что ты, не надо, — Лотти покачала головой и улыбнулась.
— Не понимаю: почему мы должны заботиться о чистоте наших гостей? Уж если они такие грязные, пусть пойдут в лес и искупаются в ручье.
— Хорошо, что матушка сейчас не слышит тебя.
— Неважно слышит она меня или нет. Что бы я ни сделал, что бы ни сказал - все не так.
— Надо потакать матери.
— Даже если я буду выполнять все ее распоряжения, она тут же найдет в моих действиях ошибку. Но оставим это. Я хотел поговорить с тобой о другом.
— О чем же? — Лотти вынула из чана лопатку и посмотрела на густые коричневые капли, стекавшие с нее. — Надо бы еще помешать.
— Лотти, ты слышала меня?
— Ах, да, извини, — омега смущенно взглянула на брата. — Так о чем ты хотел меня спросить?
— Ты согласилась на брак с графом Стайлсом только ради матери?
Лотти опустила лопатку в чан.
— Это самое достойное из тех предложений руки и сердца, какие я получала. Матушка убеждена, что большинство браков заключается не по любви, а из трезвого расчета. Любовь же приходит потом.
— Слушай ты ее больше — она еще и не то скажет. Просто ей хочется заполучить графа в родственники, и она ради этого жертвует… хм… тобой. С чего ты взяла, что полюбишь мужчину, которого никогда не видела?
— Я знаю, что он красив и богат. Верю, что он добр. Что еще нужно?
Луи подумал о лорде Стайлсе. Исходя из того, что омега о нем слышал, добрым его не назовешь. Мальчику, однако, не хотелось пугать сестру. Лорд Стайлс получил прозвище Черный Дракон за проявленную им в сражениях доблесть. Ходили слухи, что меч графа благословил сам архангел Гавриил. Луи не сомневался, что, увидев этого грозного альфу, чувствительная Лотти упадет в обморок.
— Я не хочу, чтобы мать поломала тебе жизнь, — сказал Луи. — Может, поговорить с отцом и сказать, что ты передумала?
— О нет, я дала согласие на брак с лордом Стайлсом и сдержу данное матушке слово, — девушка задумчиво свела брови на переносице. — Ты такой счастливый, Луи, ведь Брайан любит тебя…
— Ты говоришь так только по доброте. Сама знаешь, он женится на мне лишь ради моего приданого. Мать, во всяком случае, утверждает, что любить меня больше не за что.
— Неправда! В тебе множество прекрасных качеств.
— Назови хоть одно! — Луи скрестил руки на груди и вопросительно посмотрел на сестру.
— Ну, ты такой… ты…
Замешательство сестры рассмешило мальчика. Лотти тоже не удержалась от смеха, и омеги дружно расхохотались.
— Например, ты хорошо разбираешься в лечебных травах и лечишь людей настойками и отварами, — сказала Лотти.
— Только по той причине, что есть еще на свете доверчивые дуралеи, которые соглашаются, чтобы я испытывал на них свои настойки и бальзамы.
— Перестань, Лу. Я все о тебе знаю: ты заботишься о людях, потому что считаешь своим долгом помогать другим. И как бы ты не шутил насчет Брайана, я-то уверена, что ты влюбился в него, стоило ему только тебя поцеловать.
Луи вспомнил свой первый поцелуй. В ту весну ему исполнилось пятнадцать. После того, как омега победил Брайана на турнирной площадке, они о чем-то заспорили, и тогда рыцарь неожиданно обнял и стал целовать мальчика.
Он целовал омегу, пока у него не закружилась голова. А еще он гладил Луи и ласкал ему шею. У Брайана были очень ласковые руки — куда мягче и нежнее, чем у омеги. Вскоре Луи понял, что влюбился.
Только Лотти мальчик мог открыть душу, но даже с сестрой он никогда не делился своими переживаниями.
Вот и сейчас омега решил ничего не говорить Лотти.
— Да, Брайан мне не безразличен, но если он спросит меня, люблю ли я его, ни за что ему в этом не признаюсь.
— Ты ужасный омега.
— Если что и привлекает во мне Брайана, не считая моего приданого, конечно, так это то, что я не цепляюсь за него. Вспомни о моих словах, когда тебе представят лорда Стайлса. Ни в коем случае не показывай интерес к нему, чтобы матушка не советовала. Иначе ты дашь ему преимущество над собой, и он непременно им воспользуется.
Лотти смотрела на Луи огромными серыми глазами.
— Я не забуду твой совет, — вымолвила она.
Мальчик вскочил и, выхватив у сестры лопатку для размешивания варева, обнял ее.
— Ты не должна страдать из-за лорда Стайлса. Если хочешь, я сам поговорю с ним и скажу, что ты вовсе не собираешься выходить за него.
Лотти покачала головой:
— Нет, я должна стать его женой, если он того пожелает, — она кротко улыбнулась и сжала руку Луи. — Все будет хорошо. Не сомневаюсь, из лорда Стайлса выйдет хороший муж.
— Очень хочется в это верить, — пробормотал Луи, вдруг ощутив у себя под ложечкой странную сосущую пустоту.
Вечером того же дня, прослушав очередную нотацию от матери, Луи убежал из замка. Надев поношенное грубошерстное платье и взлохматив и без того торчавшие во все стороны непослушные волосы, омега направился в деревню.
Стояла тишина, которую нарушали лишь шаги Луи.
Идя по улочке, мальчик услышал хрюканье голодных свиней.
В темноте смутно обозначилась двухэтажная постройка — деревенская таверна, когда-то покрытая желтой штукатуркой, но теперь такая обшарпанная, что вряд ли привлекла бы внимание состоятельных путников. Омега зашел за угол и направился к входу в отдельную комнату, которую владелец таверны держал специально для отца.
========== 2 ==========
Из-под двери пробивался тусклый свет. Когда Луи толкнул хорошо знакомую тяжелую дверь, привычно заскрипели ржавые петли, а в ноздри ударил густой запах прокисшего пива.
По комнате разносился богатырский храп. Повсюду: за массивными деревянными столами, на скамьях, да и просто на полу — в самых неожиданных и причудливых позах сидели и лежали верные вассалы сэра Уильяма. Некоторые из рыцарей, очевидно самые стойкие, и во сне продолжали сжимать в руках глиняные кружки. Судя по всему, сон овладел ими неожиданно — в самый разгар веселья. Братьев Луи — Лео, Адама и Алекса — не было.
В центре комнаты стояло несколько столов. За одним из них, откинувшись в глубоком кресле, сидел отец. Его храп звучал громче всех. На широкой груди отца, поднимаясь и опускаясь в такт глубокому дыханию, стояла кружка с недопитым пивом.
Осторожно переступая через лежащих на полу воинов, Луи пробрался к отцу, дернул его за плечо и отчаянно зашептал на ухо:
— Проснись, отец, очень тебя прошу!
Сэр Уильям, всхрапнув, как конь, отмахнулся от сына.
— Сгинь, нечистая сила… пропади!
— Отец, это я, Луи, — Мальчик снова потряс его за плечо. — Просыпайся.
Сэр Уильям приоткрыл один глаз.
— Это ты, мой птенчик? — пробормотал он.
— Тебе нельзя оставаться здесь на ночь. Мать ждет лорда Стайлса, и если ты сейчас же не вернешься в замок, она устроит скандал. Поднимайся, прошу тебя.