— А может, это ты их туда подложил?
— Стало быть, мне не убедить тебя в своей правоте?
— Нет. Уверен, что ты и впредь будешь пытаться убить меня.
Луи смотрел в его зеленые глаза. Их взгляд так завораживал омегу, что он не заметил, как Гарри, сунув руку под стол, провел по его бедру.
От его прикосновения все тело Луи задрожало. Томлинсон хотел запротестовать, но гневные слова замерли у него в горле. Движение широкой ладони альфы по телу завораживало также, как и его пронзительный взгляд. И снова Луи вспомнил жаркий, обжигающий поцелуй Гарри и прикосновение его ладоней к возбужденным соскам. Дыхание омеги участилось, но, осознав, что сидит за столом, он взял себя в руки и отодвинулся от Гарри так, чтобы альфа не мог до него добраться.
— Убери руку или лишишься пальцев, — смущенно пробормотал Луи.
— Если ты задумал ткнуть в меня своими детскими игрушками, так напугавшими моих людей, предупреждаю: я разгрызу и твой меч, и твой кинжал.
— Должно быть, зубы у тебя из стали, — насмешливо бросил мальчик.
— Ты не представляешь себе, с какой легкостью они рвут нежную плоть молоденьких омег.
— Тебе не представится больше случая запустить в меня свои клыки, как это случилось вчера ночью.
— Странно… А мне казалось, что мои прикосновения пришлись тебе по нраву, — альфа сунул руку Луи между ног.
Томлинсон чуть не закричал. Опустив руку под стол, он схватил ладонь Гарри и попытался оттолкнуть ее, но не тут-то было: не обращая ни малейшего внимания на сопротивление мальчика, альфа гладил и ласкал его тело. Луи затрепетал. Ему так захотелось обхватить шею Стайлса руками и припасть к его мощной груди.
Вскинув на альфу глаза, омега заметил, как он взял с блюда большой кусок жареной свинины и стал есть с таким видом, будто под столом между ними ничего не происходило. Мужчина даже повернулся к отцу, чтобы ответить на какой-то вопрос.
— Именно так, лорд Уильям, — проговорил Гарри. — Зазубренный наконечник позволяет стреле лететь дальше, да и в цель такая стрела попадает куда точнее.
— А что ты думаешь по этому поводу, Луи? — поинтересовался отец.
Прошла минута, не меньше, прежде чем мальчик хриплым голосом сказал:
— Я? Представления не имею…
Удивленно взглянув на сына, Уильям откинулся на спинку кресла и, судя по всему, решил его больше не докучать вопросами.
С этой минуты Луи в разговоре не участвовал, поскольку все его внимание переключилось на Гарри.
Альфа прошептал:
— Может, завершим то, что начали у тебя в спальне, в моих покоях?
— Ни за что! Я ненавижу тебя, — горячее дыхание Гарри обжигало тонкую шею, отчего по всему хрупкому телу пробегала дрожь.
— Это ты просто так говоришь, а чувствуешь совсем другое. Я же вижу, ты боишься меня.
— Я не боюсь никого на свете! — задыхаясь, прошептал омега.
— А вот меня, Луи, тебе следует бояться.
— Я и тебя не боюсь.
— Лжешь. Страх витает вокруг тебя. Ты боишься испытать то, что зовется настоящей страстью. Разве тот ангелок, за которого ты должен выйти замуж, способен на это? Ведь он ни разу по-настоящему до тебя не дотронулся. Нет, правда, ты когда-нибудь содрогался от страсти в его объятиях?
— Да, содрогался. А ты все лжешь, и я не желаю слушать тебя!
Последнее замечание Стайлса оскорбило Луи до глубины души. Мальчик с такой силой отбросил его руку, что не удержал равновесия и рухнул вместе с креслом на пол. Грохот привлек внимание всех присутствующих, и в большом зале замка установилась мертвая тишина.
Томлинсон лежал на спине, а его мучитель насмешливо улыбался. Однако первым на помощь омеге пришел именно Гарри.
— Вот тебе моя рука, держись.
— Помощь от тебя я не приму, но за предложение спасибо, — Луи оттолкнул его руку и сам поднялся на ноги.
— Что там случилось? — встревожился Уильям.
— Я потерял равновесие и упал.
— Не ушибся? Вид у тебя неважный. И потом, ты почти ничего не ешь,— Уильям посмотрел на Гарри, а потом снова перевел взгляд на сына.
— Все в порядке, отец. Просто сегодня у меня отчего-то нет аппетита.
Пока Луи поднимал тяжелое кресло и ставил его на место, Гарри не сводил с него зеленых глаз. И тут у мальчика за спиной прозвучал пронзительный голос матери:
— Где ты, спрашивается, был? Мы, разыскивая тебя, подняли на ноги всех обитателей замка и переполошили всю округу!
Гарри обернулся и уставился на Джоанну. Гнев исказил черты омеги. Объектом ее нападок стал Луи, чьи голубые глаза выражали растерянность, а именно этого Стайлс никак не ожидал увидеть. Этот взгляд был первым проявлением слабости, которое альфа обнаружил в мальчике. Вообще-то, заметив в этом омеге слабость, Гарри должен был бы испытать удовольствие, однако этого не произошло.
— Я провел ночь в лесу, мама. Очень сожалею, что мое исчезновение вызвало такой переполох.
— Переполох? Да я места себе не находила от беспокойства! Неужели у тебя совсем нет чувства ответственности за свои поступки? Ты ведь не свинья какая-нибудь, чтобы спать на траве. Только посмотри на себя — разгуливаешь в мужской одежде, будто альфа! Ты, кстати, и впрямь больше похож на альфу, чем на омегу. Приличное платье могло бы скрыть твои не слишком соблазнительные формы, но ты наперекор всему носишь штаны, выставляя напоказ тощие ноги, и толстую задницу. Остается только удивляться, что Брайан находит тебя привлекательным… — в эту минуту Джоанна наконец осознала, что лорд Брайан и Лотти внимательно слушают ее. Омега покраснела и замолчала.
Всякий раз, когда Джоанна извергала на Луи поток ругательств, мальчик моргал, вздрагивал и съеживался. Вот и теперь омега с затравленным видом переводил взгляд с матери на Брайана. Наконец, не выдержав унижения, Луи бросился к двери.
— Сейчас же вернись! — топнула ногой леди Джоанна. — Ты должен примерить свадебное платье. Прикажешь носиться с ним за тобой по всему замку?
Но дверь за Луи уже захлопнулась.
— Я приведу его, — предложила Шарлотта.
— Уж лучше я, — вызвался Брайан.
— Ну уж нет. Это моя вина, мне ее и расхлебывать, — с этими словами леди Джоанна последовала за сыном.
Не успела омега выйти, как лорд Томлинсон в три шага нагнал жену и схватил ее за руку:
— Позволь ему немного отдохнуть от тебя, Джоанна. По-моему, ты сегодня уже достаточно наговорила Луи.
— Прекрасно! Ты всегда защищаешь его. Что ж, если он твой любимый сын, отправляйся за ним сам и договаривайся…
— И договорюсь, не беспокойся. Одно доброе слово стоит дюжины злых. Ты уж придержала бы язычок, когда обращаешься к Луи.
Уильям пошел разыскивать сына.
Гарри проникся к Уильяму Томлинсону уважением. Похоже, альфа умел приструнить жену, которая была несправедлива к сыну и постоянно придиралась к нему. За этой семейной ссорой явно крылось нечто большее, чем обычная неприязнь одной омеги к другой, и Гарри задумался о причинах этой вражды. Так или иначе, Стайлс сочувствовал Луи.
— Мне жаль, милорд, что ты стал свидетелем дерзкого поведения глупой омежки, — заметила леди Джоанна. — Увы, Луи — «черная овца» в нашем семействе и постоянно позорит нас своими выходками.
— Мне кажется, миледи, что ты предъявляешь своему сыну слишком уж тяжкое обвинение, — Гарри в упор посмотрел на леди Джоанну. — А теперь прости. Мне необходимо заняться делами.
— Но Лотти так хотелось посидеть с тобой за столом, — умоляюще сказала леди Джоанна. — Ее очень разочарует твой уход.
— Я сам поговорю с ней, — Стайлс устремил взгляд на Шарлотту.
Омега выглядела очаровательно в желтом платье. Толстые длинные косы доходили ей до поясницы. Голову украшал веночек из гвоздик, и Гарри подумал, что эта девушка — истинное воплощение красоты, женственности и грации. Но альфу настораживало сходство Лотти с его первой женой — Тейлор. Глядя на Шарлотту, Стайлс сразу вспоминал Тейлор, сыгравшую в его судьбе роковую роль.