Луи кивнул, и щеки у него покраснели.
— Его прикосновения не вызвали у тебя отвращения, не так ли? Тебе вдруг захотелось отдаться ему, ты запаниковал, осознав это, и ударил его кинжалом.
— Откуда ты все это знаешь? — изумился Луи.
— Так уж вышло, что я вижу тебя, Голубка, насквозь. Странно, как ты до сих пор этого не понял, — Уильям улыбнулся.
— Точно, должен был понять. Но согласись, мысль о том, что кто-то, пусть даже родной отец, знает тебя лучше, чем ты сам, смутит кого угодно.
— Правду сказать, я лучше знаю те твои качества, которыми ты схож со мной. И хорошие, и дурные.
— У тебя нет дурных качеств, отец.
— Глупости, дурные качества есть у каждого человека, просто ты любишь меня и поэтому закрываешь глаза на мои недостатки, — ухмыльнулся Уильям. — Так же, как и ты, я упрям — особенно, когда речь заходит, так сказать, о делах сердечных.
— Я не вполне понимаю тебя.
— Когда-нибудь поймешь.
Уильям вдруг проговорил:
— Никогда не мог взять в толк, что ты нашел в Брайане. Признаться, это вовсе не тот альфа, какого я пожелал бы тебе в мужья.
— Кого же ты хотел видеть моим мужем, отец?
— Ну… скажем, того же Гарри Стайлса или кого-нибудь, похожего на него.
— Прошу тебя, не говори мне о Стайлсе. Кто угодно, но только не он. Но я люблю Брайана, — голос Луи предательски дрогнул.
— Сильно сказано. Вот только не знаю, достаточно ли ты любишь его, чтобы посвятить ему всю жизнь, — Уильям обнял сына за плечи. Мальчик открыл было рот, чтобы возразить, но отец поднял руку, призывая к молчанию. — Хватит болтать, лучше поразмысли хорошенько над тем, о чем мы с тобой говорили. Если не передумаешь, через неделю пойдешь под венец с Брайаном. Но если изменишь свое мнение, я, так и быть, приму на себя гнев матери и свадьбу расстрою. Уж лучше несколько дней слушать ее вопли, нежели жить потом с ощущением, что позволил своему сыну принять неверное решение и тем самым обрек его на мучения.
========== 15 ==========
Прошло шесть дней и ночей. Седьмая ночь была особенно мучительной. Стоило Луи закрыть глаза, как ему начинал сниться страшный сон.
Будто Брайан стоял в саду, а у него над головой сияла луна. Луи шел по тропинке ему навстречу, а альфа простирал руки, намереваясь заключить мальчика в объятия. Луи тоже протягивал руки, но что-то мешало ему прикоснуться к Брайану. Омега изо всех сил старался приблизиться к нему… Бесполезно… Некая темная сила стояла между ними и не давала им соединиться…
Неожиданно чья-то шершавая ладонь зажала мальчику рот, и Луи в ужасе проснулся. Реальность оказалась еще страшнее сна. Прежде, чем Томлинсон успел открыть глаза, кто-то засунул ему в рот кляп и, грубо встряхнув, перевернул на живот. В лопатки Луи впилось чье-то колено, не давая подняться и оторвать лицо от подушки. Потом омеге завели руки за спину и стянули их кожаными ремнями.
Сделав отчаянное усилие, шатен ухитрился повернуть голову, но увидеть насильника так и не удалось. В следующее мгновение на Луи накинули мешок, который отгородил его от мира и сковал тело. Потом чьи-то сильные руки подхватили мальчика за талию, подняли в воздух и перекинули через твердое, как скала, плечо.
Следующие два часа Томлинсон провел, как в аду. Тяжелый топот конских копыт эхом отдавался в ушах, каждый шаг лошади отзывался болью в пояснице, а твердое, словно вырезанное из дерева, колено Гарри немилосердно впивалось ему в бок всякий раз, как лошадь делала скачок. Влажный холодный воздух леденил обнаженные ноги, но от ощущения близости Гарри в те мгновения, когда их тела соприкасались во время очередного прыжка животного, мальчик горел, как в огне - его бросало то в холод, то в жар.
«Неужели он так и будет скакать всю ночь без остановки, и эта пытка никогда не прекратится?» — подумал Луи.
Гарри, будто прочитав его мысли, замедлил бег лошади. Прошло еще немного времени, и всадник остановил коня и соскочил на землю. В следующее мгновение он обхватил Луи за талию, и мальчик оказался на руках у альфы. Резкое изменение положения тела в пространстве вызвало головокружение, и Томлинсон, чтобы избавиться от этого неприятного ощущения, прижался к груди Гарри.
От этой невольной ласки похититель замер, а Луи снова бросило в жар.
После мгновенной заминки Стайлс двинулся вперед и опустил свою добычу на землю. Потом Луи услышал удаляющиеся шаги Гарри и содрогнулся — теперь уже от леденящего ужаса.
«Вот, значит, какова его месть», — подумал мальчик. Альфа решил оставить его в лесу на растерзание хищникам. С мешком на голове, связанного, с кляпом во рту. Это наказание почти равно по жестокости поступку Луи. Но только почти. Гарри знал, что омега жив, тогда как Луи, не сомневался, что мужчина мертв.
— Ну как? В тебе еще не остыл боевой пыл?
Услышав голос Гарри, мальчик замер. Но страх постепенно отступал. Стайлс подошел к Луи, стащил с него мешок и вытащил изо рта кляп.
Отплевываясь, Томлинсон оглядел деревья, окружавшие его стеной. Над головой черным, усыпанным звездами бархатом распростерлось ночное небо. Луна находилась строго над ними, а это свидетельствовало о том, что скоро наступит полночь.
Луи пошевелил руками, чтобы хоть чуть-чуть облегчить боль в стянутых ремнем запястьях, и поднял глаза на Гарри, который стоял перед ним. Молчание затягивалось, и шатен, не выдержав зловещей тишины, спросил:
— Мне зачтется, что я не хотел тебя убивать?
— Уж лучше бы ты помолчал, — Гарри сделал шаг назад.
Несмотря на предупреждение, Луи снова задал вопрос:
— Неужели ты станешь мстить мне за то, что я пытался защититься? Ты не должен был приближаться ко мне.
— Омега не станет страстно целовать альфу, если и вправду хочет, чтобы от него держались подальше.
— И как же ты намерен поступить со мной?
— Я возьму тебя в плен.
— Не посмеешь!
— Как видишь, посмел. Дело-то уже сделано.
— Мой отец накажет тебя за такую дерзость. Они с Брайаном обязательно разыщут меня. Ты поплатишься за то, что похитил меня и разрушил все наши планы. Завтра я должен был выйти замуж за Брайана.
— Твоему жениху и отцу я посоветовал бы сидеть тихо и не высовываться. Прежде, чем они доберутся до тебя, им придется иметь дело со мной.
— Прошу тебя, только не затевай войну с моим отцом…
— Я пойду на все, чтобы ты остался при мне.
Луи упал духом.
Между тем, Гарри направился к своему жеребцу.
Боль в запястьях становилась нестерпимой, и мальчик обратился к своему мучителю:
— Ты бы меня развязал, а? Если уж мне не суждено сохранить свободу, то хотелось бы сохранить хотя бы руки.
— Знаю я, какие дела ты творишь этими руками. Когда мне захочется, чтобы меня снова ткнули в спину кинжалом, я развяжу тебя.
Отвечая Луи, Гарри даже не повернулся к нему. Выудив с седельной сумки флягу, альфа вернулся к мальчику. Усевшись на землю напротив, Стайлс вытащил из фляги пробку и сделал большой глоток. Опустив флягу, мужчина посмотрел на Луи, будто размышляя, как быть дальше.
Он отложил флягу, сунул руку в сапог и вытащил нож.
Не отрывая глаз от сверкающего клинка, Луи спокойно спросил:
— Ты убьешь меня?
Не сказав ни слова, Гарри наклонился и протянул руку с ножом. Его зеленые глаза в упор смотрели на омегу.
Что ж, если пришло время умереть, Луи умрет с честью. Томлинсон встретил пронзительный взгляд Гарри.
К удивлению мальчика, клинок не пронзил ему грудь, а скользнул за спину. При этом альфа еще ближе придвинулся к омеге. Луи вздрогнул.
— Сиди спокойно, — сказал мужчина, отыскивая на ощупь ремни. — Учти, убивать тебя я не собираюсь. Я же сказал, что забираю тебя в плен и буду держать при себе. — Гарри криво ухмыльнулся.
Когда он перерезал ремни, Луи отпрянул от него и начал растирать запястья.
— Спасибо, — пробормотал мальчик.
— Главное, держи руки так, чтобы я все время видел их, — Стайлс сел рядом, и Томлинсон почувствовал бедром исходившее от него тепло.
— Мне нужно облегчиться, — сказал омега, глянув на кинжал.