- Угадай, зачем я зашла?
- Позвать меня ужинать?
- Не совсем.
- Оттащить меня на кухню силой?
- Вроде того.
- А если я пойду добровольно?
- Я не верю в такое.
Майя встала и под прицелом материнских глаз пошла ужинать. В гостиной Линда спорила с Владом за место в кресле. Тамара распихала их в разные углы дивана и села в кресло сама. Начался фильм. Майя наблюдала подозрительные титры. Через миг подозрение сменилось ужасом.
- О, нет! Я это смотреть не буду.
- Тебе не угодишь! - заявила Линда.
- Ты завтра тоже пожалеешь, что видела это, - пообещала Майя. - Я у себя в комнате поем.
- Ведь не поест же, - прошипела ей вслед Тамара.
Майя быстро прикончила ужин, отставила тарелку и взялась за рисунок. Ей пришло в голову, что все, что она уже нарисовала, вполне реально перенести на холст. О, сколько же у нее заготовок для будущих картин! «А вдруг я стану известным художником?» - подумала Майя. Однако, эта мысль не придала сил. Напротив, будто кто-то погладил по голове и успокоил. Майя откинулась на спинку стула. Совсем недавно вернуть прежнее приподнятое состояние духа не составило бы труда. Если бы Майя, придя домой, записала свои впечатления от дня в дневник, сейчас ей нужно было бы просто прочитать запись, чтобы вернуть настроение. Однако, дневника не было...
Все же Майя наклонилась к столу и продолжила рисовать. Настроение ее не смущало. Это всегда так, по-другому и не бывает. Вдохновения всегда хватает ненадолго. Весь остальной рисунок — это работа, чаще всего тяжелая. Однако, эта работа всегда в удовольствие.
Прошло немало времени, прежде чем Майя разогнулась. Она нарисовала основные линии, осталось проработать детали. В квартире было тихо. Майя взглянула на часы. Час ночи. Ого! Майя решила отвлечься и взяла тетрадь-антидепрессант Сэйбл. Просмотрев несколько страниц, она подумала, что стоит разгрузить спину и сменить деятельность.
Майя взяла тарелку и направилась на кухню, чтобы помыть ее. Выйдя за двери своей комнаты, она с удивлением обнаружила, что дверь в спальню родителей открыта. В комнате было довольно темно, однако, ясно было видно, что между кроватью и дверью кто-то стоит. Через пару секунд глаза Майи достаточно привыкли к темноте, чтобы она увидела, что это ее отец. И что он тоже смотрит на нее. Майя порядочно растерялась. Она слышала, что если приходят родственники, нужно у них что-нибудь спрашивать или просить. Майя смотрела на своего отца и судорожно копалась в мозге на предмет нужного вопроса. Но мысли упрямо вертелись вокруг пропавшего дневника и не желали выдавать на-гора ничего другого.
- Ты не видел мой дневник? Где он?
Отец, судя по всему, растерялся ничуть не меньше самой Майи. Он покачал головой и оглянулся, словно в поисках чего-то. Майя решила его не смущать.
- Просто он пропал... куда-то... - пояснила она и пошла на кухню.
Уже на кухне, ставя тарелку в сушку, она подумала, что могла бы спросить о чем-то гораздо более важном. Да и почему дневник вообще? На обратном пути дверь в спальню родителей оказалась закрыта. На секунду Майе стало страшновато, но стоило ей закрыть дверь в свою комнату, как все прошло. Вернулся не только покой, но и прежнее приподнятое вдохновенное настроение.
Через несколько минут Майя поймала себя на том, что уже рисует с мыслью о том, как это будет выглядеть в краске на полотне. Майя усмехнулась. Похоже, она уже представляла себя великим художником. Не иллюстрации и комиксы она будет рисовать. Шедевральные полотна — вот ее удел и специализация. Ее будущая специализация. Майя отложила карандаш. Легкий дискомфорт засел внутри. Как будто она забыла что-то и не может, или, что еще неприятней, не хочет вспомнить. Майя слегка постучала ногтями по столу. Ничего непонятного или чужеродного в голове не было. Зацепиться, чтобы распутать этот клубок, было не за что. Майя провела по волосам. Волосы были перемазаны чем-то липким, склеились в беспорядочные пряди. Пальцы нервно сжались и пощупали затылок. Волосы по-прежнему были гладкими и свободно рассыпались от прикосновений. Майя опустила руку и попыталась успокоить бешено стучащее сердце. Ощущение слипшихся волос показалось ей даже более реальным, чем последнее ощущение чистых и гладких. Майя резко встала из-за стола. За дверью в ее комнату кто-то пошевелился, судя по всему, быстро отошел.
- Линда, иди спать, - посоветовала Майя.
Она взяла со стола папку со своими рисунками. Усевшись на кровати, она подобрала ноги кренделем и принялась пересматривать листы. Вот он, тот рисунок, о котором она подумала. С листа бумаги на нее смотрела Смерть. Она сидела, наклонив голову, и прикасалась рукой к волосам. Волосы, словно грязные, склеились в пряди. Майя смотрела и смотрела на рисунок. Смерть улыбалась. Майя изобразила ее спокойной и доброжелательной. Майя не боялась ее. Смерть воспринималась ею, как, например, врач. Врач, который приходит почему-то неожиданно, но всегда вовремя, и делает пусть и, возможно, неприятные, но абсолютно необходимые вещи.
Майя посмотрела на рисунок. Пожалуй, сравнение с врачом не очень удачное. От помощи врача человек все-таки может отказаться. Но никому еще не был предоставлен выбор жить или умереть. Все умирают. А что дальше? Майю чрезвычайно интересовало, что там дальше. Осознание отсутствия выбора и искренний интерес постепенно вытеснили из нее страх смерти. Смерть с бумаги смотрела по-доброму. Она не имела против Майи ничего личного.
Несмотря на постоянные заявления Линды о том, Майя поклоняется смерти, только о ней и думает и не заметит даже, если умрет, это было не так. Однажды Майя встретилась лично с настоящими поклонниками смерти. Адепты культа смерти, настойчиво приглашали ее к себе, о чем Майя никому не рассказала. Только написала в дневнике: «Смерть — это не бог. Поклоняться ей не имеет смысла. Даже бог — это форма жизни, а она нет. Мы все, смертные и небесные, находимся на одной стороне медали, а смерть на другой.» Майя категорически отказалась общаться с адептами этого культа.
Майя как завороженная смотрела на рисунок. Неужели это было главным стимулом в ее жизни? В ее жизни много красоты, чувств, желания действовать и самого действия. И только сейчас Майе пришла в голову почти параноидальная мысль о том, что Линда, возможно, была права. Неужели Майя действительно стремилась жить только потому, что принимала неизбежность смерти? Скорее, лучше, сильнее, создавать, зарисовывать, собирать впечатления, записывать свою жизнь, свои мысли. Просто потому, что думала о смерти? Майя спрятала рисунок и подошла к столу. Хотелось записать последние мысли, но она знала, что дневника там нет. На столе лежала Тетрадь Сэйбл. Может, хоть с Сэйбл поделиться?