- Бабочка-самоубийца...
- М? - Сэйбл подняла голову.
- Бабочка прыгнула в воду.
- Прыгнула?
- Или упала. Но мне показалось, что она сделала это добровольно.
- Да, они иногда так делают. Я видела. Это странно.
- Может, она не заметила воды? Она же осенью ничего не соображает. Она умирает уже, у нее отмирают потихоньку клетки мозга. Ну или что там у нее вместо него...
- Может быть. А, может, она почувствовала, что ее время пришло и решила не тянуть с этим.
- Точно, - кивнула Майя. - Камень на шею и в воду.
- А был камень?
-Я не заметила. Но она же маленькая. Ей и маленького камня хватит. Маленького и незаметного.
Сэйбл кивнула. Майя присела и дотронулась к воде. Вода не была холодной. На коже она воспринималась не как раздражительная мокрость, но как живительная влага. Прозрачные, чистые искрящиеся капельки стекали по руке и срывались с кончиков пальцев.
- Хочется искупаться. Согласна, - улыбнулась Сэйбл. - С головой нырнуть.
- Может, залезем? Никто ведь не видит, - улыбнулась в ответ Майя.
- Скоро стемнеет.
Майя села рядом с Сэйбл на траву.
- Видно, этот пруд всех к себе тянет, - заметила она.
- Сколько их гибнет по осени.
- Маленький дежурный ежегодный Апокалипсис.
- Для той бабочки Апокалипсис уже наступил, - заметила Сэйбл.
- Получается, что у каждого свой конец света.
- Любой конец — это начало чего-то. Ничто вникуда не девается, ниоткуда не берется. И та бабочка сейчас тоже где-то.
- Огромный бесконечный механизм, одна клетка заменяется другой, шестеренки продолжают крутиться. Холодная, практически жестокая рациональность. Осенью мир умирает, весной возрождается.
- Но как красиво это все, согласись, - Сэйбл обвела задумчивым, вдохновленным взглядом окружающие деревья.
- Я, помню. Рисовала осеннюю нимфу. Она вышла страшноватой,- вспомнила Майя. - И стихи писала.
- И я писала. В тетради есть, найдешь. Если поищешь.
- Когда я ее досмотрю... постоянно в учебе, никак не доходят руки, прости.
- Не переживай так. Читай, хорошо, что она у тебя.
Стало холодать. На деревья медленно наползали сумерки.
- Давай двигаться в сторону цивилизации,- предложила Майя.
Так вот она — цивилизация, - усмехнулась Сэйбл и повела рукой, указывая на многочисленные могилы. - Самый настоящий ее памятник.
Сэйбл встала, Майя за ней. Девушки двигались к выходу. Едва они вышли на главную дорогу и впереди показались ворота, Сэйбл остановилась.
- Пойдем? - оглянулась Майя.
Сэйбл потерла внутреннюю сторону руки.
- Нет, ты иди сама.
- Опять задержишься?
Сэйбл кивнула и потерла сильнее.
-Мне тоже очень хочется задержаться здесь, но я же иду.
Сэйбл качнула головой, Майя не стала настаивать.
- Тебе не холодно? Ты две недели назад в той же футболке и юбке была, и сейчас тоже. Может, тебе свою кофту оставить?
Сэйбл снова качнула головой.
- Не надо. Серьезно, все нормально.
Майя посмотрела на Сэйбл с ненавязчивым неодобрением и пошла к воротам.
Уходить действительно не хотелось, но не поселиться же, в самом деле, на кладбище, как это сделала Сэйбл.
Дома Майя отметила, что Линда и Тамара не ругаются и отправилась к себе в комнату. Сегодня она пришла раньше, чем обычно возвращалась с кладбища, поэтому до ужина справилась с большим объемом работы над конспектами. В результате до полуночи заняться оказалось нечем. Вдохновение обычно приходило после полуночи, поэтому Майя взяла в руки тетрадь Сэйбл. Она полистала страницы и нашла то место, где остановилась последний раз. Как раз там был стих про осень. Майя улыбнулась интересному совпадению. Стих был стройный и гладко построенный. Строфа ложилась к строфе, сплеталась из красивых лиричных образов и рифм. Майе захотелось сохранить этот кусочек прекрасного. Нет, она не вандал. Она не стала бы ни за что в жизни рвать почти живые от эмоций листы. Майя взяла ручку , рука потянулась к нише, где раньше лежал дневник. Пальцы коснулись полки и замерли. Пальцы Майи наткнулись на что-то сухое и тонкое. Девушка заглянула в стол. Она осторожно вытащила на свет несколько обгоревших листов. Это были страницы ее дневника. Майя прочитала несколько фраз, узнала даты. Это были страницы с краев дневника, три с начала и одна, пустая, с конца. Майя рассматривала хрупкие и темные с краев листы. Она спросила у отца про дневник, и вот ответ.