— Какие «такие», Петр Павлович? Люди как люди.
— Он член Комиссии по изготовлению броневых плит, допущенный к государственным тайнам первого разряда.
— Откуда вы узнали про комиссию?
— Навел справки, — неопределенно отозвался Жарков и опять хмыкнул. — Я думаю, некто пришел вместе с Лундышевым! — без каких-либо обоснований выпалил он, как будто полагал, что от многократного повторения этой гипотезы она сама собой наполнится жизнью и обретет черты правдоподобия. — Убил Чептокральского, а потом и самого Лундышева.
Сделав паузу, Петр Павлович опустошил колбу с бурой жидкостью и на несколько мгновений впал в задумчивость.
— Как вы понимаете, пороховые следы отлично подтверждают эту версию, — сказал он, вынырнув из инобытия.
Илья Алексеевич никак не мог понять, зачем Жаркову понадобилось приплетать в эту историю еще кого-то. Безусловно, имелись некоторые улики, говорившие в пользу третьего участника: свидетельство о некоем одноухом, оказавшимся во дворе в момент убийства; свежий клочок ткани на крыше, по которой он мог оставить место преступления; наконец, бочонок у дровяного сарая, очевидно, заранее приготовленный для удобства побега. Но, во-первых, этот набор пока не находил в голове Ильи Алексеевича никакого разумного положения и катался подобно бильярдным шарам из стороны в сторону, а во-вторых, ни одно из этих обстоятельств не могло быть известно Жаркову.
— Пороховые следы говорят лишь о том, что выстрел был произведен с близкого расстояния, — сухо заметил Ардов. — Напомню вам также, Петр Палыч, что вы сами определили направление раневого канала снизу вверх, что фактически свидетельствует в пользу самоубийства.
— Отнюдь, — энергично возразил Жарков. — Отнюдь! Почему вы исключаете, что убийца мог встать, например, на колено?
— Он же не цирковой номер исполнял! — возмутился Илья Алексеевич.
— Да при чем здесь! — вспыхнул криминалист. — Опустился, чтобы проверить, жив ли Чептокральский после ранения, пощупал пульс, зрачки… потом схватил револьвер и — бац! — всадил пулю в Лундышева. И — стрекача через окошко.
— А Чептокральского кто убил?
— Он же и убил. Он ведь был заодно с Лундышевым. Потому и беспокойства своим поступком у него не вызвал…
Больше всего Ардову сейчас хотелось спросить товарища напрямую, что произошло и почему он решил наводить тень на плетень, но Илья Алексеевич хорошо знал Жаркова и понимал, что такой прямой выпад не приведет к положительному исходу — ответом будут обида и повышение градуса беспокойства.
— А мог и сам Лундышев убить, — продолжил городить гипотезы Петр Павлович. — Не вижу тут ничего удивительного. Лундышев убил Чептокральского, а третий отоварил его самого.
— Зачем им надо было убивать Чептокральского? — Илья Алексеевич сделал попытку призвать к логике.
— Да какая разница! — воскликнул Петр Павлович, чем окончательно сбил с толку сыщика. — Не в нем дело!
— А в чем?
— Третьего надо искать!
Жарков закурил и пустил в форточку едкий дым.
— Надо искать третьего, — повторил он, словно какие-то высшие силы следили за тем, чтобы он постоянно на разные лады повторял эту фразу.
— Ваше предположение выглядит маловероятным, — все же не выдержал сыщик и перешел в наступление. — Если Чептокральский шел на деловую встречу, зачем ему понадобились букет и бутылка? Сама же Лундышева не подтверждает, что был кто-то третий. И как, в конце концов, быть с запиской, которой она вызвала на встречу Чептокральского?
Жарков шумно засопел и принялся греметь колбами на подоконнике, решая, куда следует сбить пепел.
— Вам не угодишь! — пробормотал он. — Вы же сами выгораживали жену капитан-лейтенанта! Теперь хотите ее потопить.
— Я хочу установить истину, — смутившись, ответил Ардов.
— Да любовник это все устроил! — развернувшись, страдальческой колоратурой пропел Жарков и даже хлопнул себя руками по бокам, словно устал терпеть ардовскую непонятливость. — Любовник этой самой Серафимы Сергеевны! Он и был третьим. Вместе они это дело обстряпали, потому и молчит она, не выдает подельника.
Илья Алексеевич совершенно ошалел от такого поворота.
— Вместе эту картину ревности исполнили! Чтобы уж никаких сомнений ни у кого не осталось, — продолжал криминалист. — Она специально вызвала Чептокральского запиской, чтобы привести его в лапы к мужу. Тут любой мог оказаться, не в нем дело.