Когда он прерывает поцелуй и чуть отстраняется, я едва сдерживаю недовольный стон.
– Не хочешь прокатиться?
Глянув в сторону «Доджа», я киваю. Сойер открывает передо мной дверцу, приглашая присесть. В салоне пахнет машинным маслом и кожей.
Сквозь лобовое стекло я наблюдаю, как Сойер жмет на настенную кнопку, поднимая роллетные ворота.
Когда он садится рядом и заводит двигатель, я радостно взвизгиваю, потому что все действительно работает. Поверить не могу, что они вместе с папой оживили машину, которая несколько месяцев назад была полумертвым куском металла. Это все равно что наблюдать за пациентом, который после операции вышел из комы и начал бегать, хотя все твердили, что он парализован на всю жизнь.
– Неужели ты правда продашь ее? – с грустью спрашиваю я, проводя пальцами по приборной панели.
В ответ Сойер коротко кивает:
– Это инвестиция в будущее. Но знаешь, когда я смотрю на эти полоски жуткого цвета, становится уже не так грустно от того, что мы с ней больше не увидимся.
Мне хочется наигранно обидеться, но, когда машина трогается с места, я способна испытывать лишь чистый восторг.
Глава 29
На следующее утро я спускаюсь на кухню в боевом настроении. Сначала фреш из яблока и сельдерея, а потом месть бывшему.
Как только я собираюсь сделать первый глоток фреша, на кухню заходит Фелисити, и у меня немного падает настроение. Из-за предстоящего зимнего бала я села на диету, чтобы платье идеально подошло по фигуре, и этот утренний фреш – мой единственный прием пищи до самого ланча, а вид зареванного лица Фелис портит весь аппетит. Где-то внутри начинает зудеть дурацкое чувство жалости.
Когда я делаю глоток, Фелис вдруг всхлипывает и стирает ладонью капнувшие на столешницу слезы.
– Райли, можно тебя спросить?
– Не уверена, что отвечу без сарказма.
– Почему девочки такие жестокие?
– Ты тоже не ангел, Фелис, этот вопрос лучше задать самой себе.
– Как ты… Как ты управлялась с ними? Тебя слушались.
– Потому что боялись. Снаружи я рыбка Немо, а внутри пиранья. – Сделав еще один большой глоток, я вытираю губы ладонью. – А еще я была не одна, со мной были Ви и Хлоя, девочки из команды.
– Меня вчера засмеяли, потому что в игре «Правда или действие» я все время выбирала правду. А когда они надавили, я сдалась и выбрала действие, но мне загадали снять блузку и сидеть в лифчике. Я отказалась, и меня выгнали из игры. Будто… будто уважение потеряли.
– Ты совершила две ошибки: поддалась им дважды и показала слабость. Если ты поддаешься, это значит, что готова подстроиться в угоду кому-либо, поэтому тебя вышвыривают. И речь не только об игре.
– Но это ведь всего лишь игра.
– В том-то и дело. Если хочешь управлять группой девочек, находящихся в пубертатном периоде, то нужно постоянно показывать силу и лидерство во всем. Бери пример со своего дружка Каллума. Ты должна всегда удерживать чужое внимание: красивая одежда, хорошие оценки, лучший парень, недоступные для других вечеринки. Борясь за корону первенства, ты превращаешься в идеальный профиль в социальной сети – тот самый, где на фото всегда подобран удачный фильтр, фотошоп незаметен, а подписчики закидывают тебя лайками и умирают от зависти, не подозревая, что твой профиль – подделка. Все вокруг должны хотеть стать тобой, походить на тебя в чем-либо. Если тебе не нравятся правила игры – ты их меняешь, а не подстраиваешься. Либо уступаешь место кому-то посильнее. Трон – штука шаткая, а? Сидишь на вершине, а через миг уже кубарем летишь вниз.
Фелис выглядит более чем испуганной. Не знаю, на что она рассчитывала, когда карабкалась на вершину Ноттингема. Отдавала ли она себе отчет в том, что на верхушке ты потеряешь настоящую себя и каждый день будешь вести борьбу с другими и с самим собой за звание лучшего? Иначе нельзя, потому что растопчут, обесценят и превратят в пыль. Для тебя все это превратится в психологическую травму, а для окружения же ты станешь развлечением и новой темой сплетен в чате.
Пожав плечами, я допиваю фреш и, помыв за собой стакан, выхожу из кухни.
Оказавшись перед домом Каллума, я чувствую прилив адреналина и желание сбежать. Своим шантажом этот парень вселил мне перманентное чувство страха.
Сойер сжимает мою ладонь и с привычным спокойствием нажимает на звонок. Он выглядит даже слегка скучающим, словно его привели на занудную лекцию.
Дверь открывает мистер Брайт. Взглянув на наши с Сойером сцепленные ладони, он усмехается.
– Каллум сейчас спустится, – бросает тренер и захлопывает перед нами дверь.