В приподнятом настроении я захожу в кухню, чтобы выпить фреш. Увидев меня, Фелис роняет ложку в миску с молоком и хлопьями.
– Доброе утро, – пропеваю я, доставая из холодильника сельдерей и зеленое яблоко.
– Твои волосы…
– Покрасилась в натуральный, мы с мамой вчера допоздна проторчали в салоне. Кстати, встретила там маму Дафны, она передавала тебе привет.
Фелисити снова роняет ложку, но ничего не говорит.
Кислое выражение ее лица еще сильнее поднимает мне настроение. Мысль о том, что она вновь решит перекраситься в такой же цвет, никак не задевает меня. Сойер прав – даже если внешне она станет моей копией, мы все равно будем разными, слишком разными. И, в отличие от Фелис, мне больше не нужно притворяться, а носить маску – жутко выматывает, по себе знаю.
Надев куртку и накинув на плечо сумку, я обуваюсь и выбегаю на улицу. Подхожу к дому Сойера как раз в тот момент, когда он выходит на крыльцо. Увидев меня, он резко замирает и раскрывает рот от удивления. Лямка рюкзака медленно сползает с его плеча и скользит вниз по руке, а затем с глухим звуком рюкзак падает на крыльцо.
– Будешь встречаться со мной? – спрашиваю я, расправив руки. – Или в твоем вкусе только блондинки?
– Я будто домой вернулся.
От его слов в моей груди разливается тепло. Сойер сокращает расстояние между нами и целует меня. Глубоко, властно, так, словно заявляет на меня свои права, и я совсем не против.
– Вы отвратительны, – слышу я голос Ви, и это заставляет меня рассмеяться прямо в губы Сойера. – Вы в кафетерии, тут люди едят вообще-то.
Сойер отрывается от моих губ, и я тотчас жалею, что мы не прогуляли школу, чтобы провести весь день вдвоем. Кому нужны уроки, когда у меня сердце искрится и трещит просто от того, что ладонь Сойера лежит на моей талии?
– Сегодня премьера мюзикла, – напоминает Ви. – Разве ты не должен репетировать или общаться со своими потрепанными друзьями вместо того, чтобы пытаться съесть мою подругу?
– Она всегда такая злюка? – спрашивает меня Сойер, отправляя в рот ломтик картошки фри.
– Ви расформировала наш стол, – я киваю в сторону нашего бывшего столика, за которым сегодня нет даже футболистов.
– Расформировала стол «Звезд»? – Сойер чуть двигается, и его колено касается моего бедра, отчего кожу начинает приятно жечь. – Разве это преступление не равно поджогу Библии?
Ви кивает.
– Именно. Я преподаю урок британской монашке. Она спрашивала совета у Райли по поводу лидерства, а значит, не справляется. Раньше мне казалось, что нужно бороться с этой стервой, но теперь я понимаю – нужно отдать ей вожжи правления, это же ее и потопит. А я буду сидеть в первом ряду с попкорном и смотреть, как британская версия Титаника идет на дно.
– Титаник и был британским, – говорит Сойер.
– Его сняли американцы вообще-то.
Замерев с ломтиком картошки в пальцах, он несколько долгих секунд смотрит на Ви.
– Титаник был построен британской компанией «Уайт стар лайн», сам лайнер, а не снятый фильм. Ты ведь в курсе, что фильм основан на реальной катастрофе?
– Ну конечно. – Фыркнув, Ви закатывает глаза. Сойер отвлекается на пришедшее сообщение, и подруга, не скрывая возмущения, одними губами спрашивает меня: «Это было в гребаной реальности?!»
– Джека и Розы не было, – шепотом успокаиваю я, предвидя ее вопрос.
– «Сайлент Хилл», кстати, тоже на реальных событиях, – как бы невзначай говорит Сойер, глядя в экран телефона.
– Что?
Уголок его губ дергается в улыбке, и Ви хлопает ладонью по столу.
– Я, может, и не сильна в истории, зато я хороший друг. И вы теперь вместе только благодаря мне и слабохарактерности моего парня, это ясно?
– Извини. – Он откладывает телефон. – Я не со зла и не хотел обидеть, это просто шутка.
– Я не привыкла, чтобы надо мной шутили, это… Странно и неприятно.
Именно поэтому Сойер никогда не сидел с нами за одним столом – наш круг общения слишком разный, как и восприятие юмора. Я сама все еще не нашла общий язык с тем же задирой Нико.
– Она меня ненавидит, – делает вывод Сойер, глядя на то, как Ви уходит за новой порцией морковных палочек.