Глава 32
Мне едва удается разлепить тяжелые веки. В глаза бьет яркий свет, заставляя щуриться. Кругом голубые стены больничной палаты, а на сгибе моего локтя закреплен катетер капельницы. У стены на диване устроился Сойер, который умудрился заснуть сидя. Волосы взъерошены, рубашка помята, он не переодевался с зимнего бала, видимо, провел со мной всю ночь.
В голове проносятся смазанные картинки вчерашнего вечера: жар и зуд во всем теле, сыпь, превращающаяся в волдыри, испуг на лице Сойера, мелькающие фонари за окном машины по дороге в больницу. Перепуганные голоса родителей, вопросы врача. Страх в глазах Фелисити в тот момент, когда она стояла у сцены, наблюдая, как я покрываюсь сыпью, опухаю и задыхаюсь на глазах у всего Ноттингема.
Я представляла себе зимний бал множество раз, и ни разу в моих мыслях не было варианта, где я провожу ночь в больнице под капельницей.
Прокряхтев, я приподнимаюсь, но снова опускаю голову на подушку. Подняв руку, я рассматриваю ее: покраснения почти сошли, но сыпь осталась, она пройдет только через пару дней. Нехотя касаюсь кончиками пальцев своей щеки, на ощупь шершавые высыпания похожи на прилипший к лицу песок. Я издаю стон. Какая мерзость.
Сойер вздрагивает и открывает глаза. Увидев, что я не сплю, он тотчас оказывается рядом.
– Ты как, Райлс?
– Супер, – хриплю я сквозь саднящее горло. – Сфотографируешь меня для новой аватарки?
Слабо улыбнувшись, он садится на край койки и берет мою ладонь в свою.
– Ты был тут всю ночь?
– Мы все. Твои родители пошли в кафетерий. Ви и Хлоя с Митчем уехали пару часов назад, твоя мама заставила их поехать домой и немного поспать.
– Боже, я всем устроила просто незабываемую ночь.
– Мы жутко перепугались за тебя. – Он протягивает ладонь, чтобы коснуться моей щеки, но я его останавливаю.
– Не надо, я сейчас противная на ощупь.
Меня не отпускает желание спрятаться под одеяло и разреветься. В ближайшую пару дней я даже не хочу смотреться в зеркало, поэтому мне не хочется, чтобы Сойер видел меня такой и помнил ощущение моей покрытой сыпью кожи.
– Тупица. – Несмотря на протесты, он касается моей щеки. – Самая красивая тупица из всех, что я видел.
– Спасибо, это самое романтичное, что я слышала в своей жизни.
– Твои парни из книг так не разговаривают?
– Нет, они же нормальные.
– Это который из них? Тот, что с холодным членом или который с горячим?
Усмехнувшись, я прикрываю глаза на несколько долгих секунд.
– Не хочу, чтобы ты видел меня такой.
– Ты красивая, Райлс. Всегда. И я не смогу найти в тебе изъянов, даже если очень захочу, слышишь?
Сойер говорит искренне и смотрит на меня с таким же восхищением, как и вчера вечером, когда только увидел меня в платье. Но от этого мне почему-то лишь сильнее хочется расплакаться.
Мой живот вдруг урчит, и мне кажется, что я не ела целую вечность.
– Готова позавтракать?
– Да, знаешь, я бы не отказалась от шоколадного пудинга.
– Кажется, идешь на поправку. А как насчет жирного бургера или горячих сэндвичей с сыром?
В ответ живот призывно урчит, отвечая за меня.
– Звучит идеально. И то и другое.
Улыбнувшись, Сойер намеренно целует меня в щеку, и я сжимаю в пальцах одеяло, борясь с желанием оттолкнуть его, чтобы спрятать лицо.
– Тогда я сейчас зайду в кафетерий, скажу твоим родителям, что ты проснулась, и съезжу в закусочную, потому что больничная еда только отобьет твой аппетит.
Официально заявляю: у меня самый лучший друг тире бойфренд во всей Солнечной системе.
– Сойер, – окликаю я, когда он идет к двери. – Страницы из дневника, которые вчера разбросали… Это дерьмо уже в сети?
– Не думай об этом.
Глупо было задавать этот вопрос, ответ очевиден.
– Ты… – Я чувствую, как лицо заливает краской, но уже не от аллергии. – Ты их читал?
– Нет. Это же личное. Если захочешь поделиться со мной чем-то из написанного, то расскажешь об этом сама, хорошо?
Проглотив ком из подступивших слез, я киваю.
– Я люблю тебя, – внезапно говорит Сойер, и я перестаю дышать. – Лучше думай вот об этом, идет?
Подмигнув, он выходит за дверь. Проходит пара минут, а в моей голове продолжают набатом бить слова Сойера, и я даже не хочу знать, насколько глупо сейчас выгляжу с этой широкой улыбкой на все лицо.
Это было не наше дружеское «люблю». Не повседневное. Не вежливое. А самое настоящее.
Немного грустно, что я получила свое «люблю» именно здесь, в больничной палате, вся в покраснениях и сыпи, но от этого я не чувствую себя менее окрыленной.