– Выброси эти ужасные мысли из головы. Мы хвалим и подбадриваем Фелис, чтобы она чувствовала себя комфортно, ребенок явно несчастен и запуган, ты же сама слышала о том, как проходила ее жизнь в Манчестере. Райли, ты наша дочь, и мы любим тебя больше всего на свете.
Чмокнув меня в лоб, она снова обнимает меня.
– Я понимаю, о чем ты говоришь, родная. Мы тебя услышали.
Папа останавливается рядом и сжимает мое плечо. Он не умеет и не любит говорить о чувствах, поэтому с неловкостью топчется на месте.
– Ты ведь знаешь, – говорит он.
Усмехнувшись, я киваю и протягиваю руки, чтобы обнять его.
– Знаю, и я тебя.
Впервые за пару дней я чувствую себя намного лучше. Наконец-то появляется надежда, что все наладится.
Поднявшись на второй этаж, я заглядываю в комнату Фелис. Она не замечает меня, переписывая что-то из учебника в тетрадь.
– Привет. – Я стучу по раскрытой двери. – Это я, твоя ужасная грубая соседка.
Обернувшись, Фелис улыбается и откладывает ручку.
– Рада, что ты дома, мистер и миссис Беннет очень волновались.
– Знаю.
– Ты правда избила Каллума?
– Эм. Он упал, вывихнул руку и теперь пару недель не сможет заниматься спортом. Не буду врать, я чувствую себя ужасно из-за этого, но я начала избивать его не без причины.
Фелис посылает мне вопросительный взгляд.
– Он предложил кое-что пошлое.
– Секс? – шепотом спрашивает она, округлив глаза.
– Мороженое с тройной порцией клубничного топпинга.
По задумчивому лицу Фелисити сложно сказать: поняла ли она, что это был сарказм. Иногда мне кажется, что она выросла не в Манчестере, а всю жизнь провела в подоле юбки Девы Марии и случайно выпала у порога нашего дома.
– Прости за то, что была груба с тобой.
– Ничего.
Понимающе кивнув, она вновь берет ручку и склоняется над тетрадью. Я смотрю на нее какое-то время, а затем бесшумно прикрываю за собой дверь.
Зайдя в комнату, я хочу лишь одного – как можно скорее принять душ и смыть с себя этот день. К сожалению, в душе становится только хуже. В мысли въедаются ощущение мокрого пола под моими коленями и ухмылка Каллума, наслаждающегося моим унижением.
Наспех смыв шампунь с гелем, вылезаю из душа. Пока расчесываю влажные волосы, слышу, как у Фелис тихонько играет музыка. Обычно она слушает Тейлор Свифт вперемешку с музыкой для медитации, но сегодня выбор пал на «Bloodhound Gang». Это одна из любимых групп Каллума, он просто помешан на их звучании и постоянно ставит их песни в машине или на вечеринках. Мысли о нем опять пробуждают картинки из душевой. К горлу поднимается тошнота, и теперь я никак не могу избавиться от образа Фелис, которая сидит в комнате и добровольно качает головой в такт строчкам вроде: «Засунь руки мне под брюки. Спорим, ты нащупаешь яйца».
Как можно скорее я выхожу из ванной, чтобы не слышать эту музыку.
Мне кажется, я теряю последние остатки рассудка, когда вижу на своей кровати Сойера. Он как ни в чем не бывало лежит и читает книгу, словно последних дней, наполненных драмой, никогда не было.
– Можно вопрос? – спрашивает он, не отрывая взгляда от страниц. – У тебя есть хоть одна книга без порно?
Задумчиво оглядывая стеллаж, я пожимаю плечами:
– Разве что учебники, но математика не в счет, там безжалостно имеют мои мозги. Те, что без порно, я обычно отдаю Хлое, ее тошнит от пошлых сцен.
– А что с клитором?
– А что с ним, его видно? – несмотря на шутку, я опускаю подбородок, чтобы на всякий случай убедиться, что действительно одета.
– Почему они используют слово «бугорок» вместо него? Клитор под санкциями?
– Ну, может, так более красиво и литературно?
– Красиво? Звучит как уродливая кочка на дороге.
– Можно просто не читать, если не нравится, тем более если это даже не твоя книга.
– Название, как обычно, великолепно. – Сойер стучит пальцем по обложке с надписью «Запах твоих крыльев».
– Это серия про горячих пилотов. Вторая книга называется «Запах турбулентности».
– Запах турбулентности, – повторяет он, переворачивая страницу. – Это последняя вещь на планете, которую я хотел бы понюхать.
Усмехнувшись, беру тюбик крема и иду к зеркалу. Я мажу лицо увлажняющим кремом, Сойер читает, и ни один из нас не говорит о том, что произошло вчера.
Только взглянув в отражение зеркала за свою спину, я понимаю, что Сойер сосредоточен не на чтении, а на мне. И смотрит так, будто на мне надеты не майка и шорты, а белье от «Агент-Провокатор».
Поймав мой взгляд в отражении, он не пытается сделать вид, что не подсматривал. Больше не делает вид, что ему интересна книга. Мы ведем немой диалог, спрашивая, кто первым перестанет притворяться и заговорит вслух о вчерашнем.