Услышав трезвон мобильника, я вцепился в руль посиневшими пальцами. Если Мегера намерена рвать и метать все оставшиеся 150 метров до делового центра, живым я туда точно не доберусь. Хорошо бы это оказался Михалыч.
Марк, дарова! Как жизнь?
От души отлегло. Серега, проклятый индеец, что ж ты так рано звонишь?
Дружище, есть дельце. Тебе точно понравится. Ты же у нас в бизнесе шаришь и вообще чувак головастый. Я ни к кому другому даже обращаться не стал, сразу тебе набрал!
Понятно. Значит, Санчелло с Антохой Серегу уже послали. Хотелось бы знать: он им тоже в восемь утра позвонил или они накануне отделались? Антоха, кстати, мог бы и предупредить.
Слушай, старик, мне щас долго говорить неудобно, давай сегодня в городе словимся, поболтаем? Ты работаешь? Во сколько у тебя там перерыв? Что? Как это «из здания не выпускают»? Тебя там что, в заложники взяли? Хочешь, я приеду, устрою им холидей ин Камбоджа?
Паршивое настроение улетучилось, как только я представил себе лицо Мегеры при встрече с Серегой. Ботаник на первый взгляд, он одновременно носитель столь могучей харизмы, что в разговоре с ним обмирают даже закаленные в деловых переговорах банкиры. Он бы сразу поставил ее на место. Сказал бы несколько пугающих фраз на своем диковатом жаргоне, сверкнул глазами с безуминкой, а затем весело рассмеялся во все три ряда зубов.
Родители определенно упустили момент, когда Сереге можно было вправить мозги на место. Около пятнадцати лет он потратил на приобретение трех красных дипломов, ни один из которых ему в жизни не пригодился. Пять лет осваивал политологию, чтобы заявить о своей ненависти к политике и провозгласить единственным толковым политологом Че Гевару. Столько же потратил на изучение ядерной физики, каким-то чудом поступив на бюджетное отделение столичной Бауманки. А ближе к третьему путинскому сроку возмечтал об экспедициях в геологическую разведку, песнях у костра в дикой глуши и консервированной закуске под неразбавленный спирт. Ну и пошел точить зубы о гранитные стены на факультет геологии и геофизики.
Мы познакомились в перерыве между его метаниями, когда Сереге вздумалось стать мультимиллиардером и он поступил к нам сразу на третий курс «Финансов и кредита», чтобы освоиться с цифрами и диаграммами. Теория давалась ему легко, а вот с практикой не заладилось: Серегин карман был неизменно пуст, и на потоке вскоре не осталось ни одного студента, которому бы он не задолжал аховую сумму денег. Поговаривали, что однокурсницам он должен был еще больше, но девушки хранили его секреты зорче, чем собственную невинность. Быть может, потому что последней лишались на пахнущих кожей сиденьях роскошно-бэушного «Линкольна-Навигатора» в те редкие дни, когда у Сереги хватало монет на бензин для этого пятилитрового монстра. На вопросы, зачем Серега приобрел машину, которую не способен содержать, весельчак лишь отмахивался: зато, мол, ни одна сволочь не осмелится подрезать. Доля правды в его словах, несомненно, была, с неудовольствием подумалось мне, когда я вспомнил утреннюю сцену с соседским ниссаном.
Марк, ты уверен, что хочешь туда идти? лицо старшего завхоза (Михалыч дразнил их «хозбандой») треснуло в ехидной усмешке.
Прошелестев мимо по коридору, он похлопал меня по плечу. Ну конечно. Мегера накапала на меня Самохвалову и получила очередное «добро» на административные меры воздействия.
Вы ленивы. Вы безответственны. Вы некомпетентны. Вы безынициативны. Вы
Пока Мегера отчитывала меня на глазах у половины офиса, я старательно разглядывал носки своих туфель, чтобы старая кляча не догадалась, какими ответными эпитетами и прилагательными я награждаю ее про себя.
Вы не заслуживаете работы на своей должности! В этой компании нет места ленивым и некомпетентным сотрудникам!
Опять проблемы с глоссарием. Когда губастая Панюшкина собирала деньги на подарок к последнему дню рождения Мегеры, я пообещал сдать свою пятихатку только в том случае, если вместе с букетом ей преподнесут словарь синонимов и фразеологизмов.
Если хотите остаться на своей должности, вы должны показать результат! Мне нужен результат! Почему Панюшкина всего полгода у нас работает, а план выполняет не на восемьдесят процентов, а на сто двадцать?
«А почему Панюшкина с первого месяца пропадает в кабинете Самохвалова не на три минуты, достаточные для взбучки, а на все пятнадцать, необходимые для качественного производственного минета?» мог бы спросить я у слепой Мегеры, откажи мне вдруг инстинкт самосохранения. Коллеги уткнулись в мониторы и телефонные трубки и усердно стрекотали по клавишам, делая вид, будто происходящее их не касается. Кое-кто прятал улыбку. Затылком я чувствовал взгляд Михалыча, столь надежный и твердый, что на него можно было опереться.