Я — иностранец, но я тоже здесь живу. Мне не дозволено покупать недвижимость и биржевые акции, не разрешено заходить во многие храмы. Зато я создаю рабочие места и плачу налоги. Совершаю ошибки. Говорю неправильные вещи. Ем не той рукой и не так… Но я прошу прощения. Я улыбаюсь. Я иду вперед.
Когда мы возвращались в Бангалор, я почувствовал: меня наконец-то приняли в семью. Пусть и не как близкого родственника, а как, скажем, любимого троюродного брата свекра родной тетки. Мне — интроверту-кочевнику — даже такая сопричастность слаще майсурских сладостей.
Офисы и особняки
Мы быстро набирали людей. Когда нас стало уже больше двухсот, центробежные силы и растущая плата за съём выбросили нас с шикарной улицы Лавель в самом центре города — в Корамангалу, ближе к окраинам. Ещё недавно это была болотистая местность с рисовыми полями и редкими домиками фермеров. Сейчас это очаровательный район с тенистыми улочками; кое-где люди даже могут ходить пешком — для Бангалора это настоящая роскошь.
Мне посчастливилось относительно дёшево снять великолепный дом в комплексе «Сад Шивы» — роскошном зеленом оазисе посреди бангалорской суеты и шума. Этот особняк был огромен, просторен и торжественно пуст, как собор. Прямо посреди бескрайней гостиной воображение нечастых гостей поражали затейливый фонтан, а также стеклянная конструкция рядом с ним — не то душевая кабина, не то лифт; на самом деле, это была традиционная для индийских домов «комната для пуджи», где вольготно расположился великий маленький Ганеша со своим лэптопом.
Стервятники иногда сбрасывали мне на крыльцо чистые бледные куриные шкурки, невесть где украденные, — то ли как некое зловещее предупреждение, то ли как подношение нам с Ганешей.
Мой дом был подобен кораблю в бухте Шивы, отгороженной от бурунов бангалорского океана широким и зловонным сточным каналом (drain). Бухту охраняли громадные коршуны, гнездящиеся на огромных деревьях, да насупленный хулиганский кот Алиса. Эта существо, хоть и было по всем признакам котом, пару раз в год приносило очаровательных рыжих котят, резвящихся в траве, как расшалившиеся апельсины. Котята не выживали, как мы с соседями по Саду Шивы ни пытались им помочь. Трудно быть маленькой кошкой в стране бродячих собак, крыс и змей.
Внушительный особняк был мне велик, как пиджак размеров на пятьсот больше моего. А вот новое офисное здание оказалось нам мало: мы продолжали быстро расти. Уже через месяц после торжественной церемонии открытия офиса, когда экраны всех мониторов, подобно лбам индийских женщин, были украшены большими оранжевыми точками, мы начали выкипающим молоком разливаться по Корамангале, арендуя этаж тут и этаж там, где только могли найти.
Слон на корпоративе
Наши ежегодные корпоративы — празднования Дня рождения MCR-Индии — запечатывали предыдущий год и задавали ритм для следующего. Каждый декабрь мы приглашали нашего генерального директора и его команду в Бангалор. Другие коллеги приезжали без приглашения, сочетая любовь к Индии с любовью к начальству: Рона легче было поймать в Бангалоре, чем в Лондоне.
Ну, чем больше народу, тем веселее, как говорится.
Наши презентации должны были быть короткими, так как терпение никогда не было сильной стороной нашего генерального директора. Когда Рону становилось скучно (обычно на первом же слайде), он начинал вертеть ладонью в воздухе, что означало — «быстрей, крути колёса, я уже всё понял!». Фирменная «мельница» Рона научила нас лучше любого тренинга: рассказывать надо не о том, что интересно нам, а о том, что важно слушателю.
То есть почти ни о чём.
В последний день праздничной недели мы вывозили всю компанию, сотни человек, в один из курортных отелей (resorts) на окраине Бангалора. Наши высокие гости рассказывали со сцены о своей работе. В надежде на спасение от тоскливых корпоративных презентаций я смотрел на Рона, но гостей он «мельницей» не торопил. Уткнувшись в мобильник, Рон слегка напоминал мне Ганешу с ноутбуком.
При въезде на территорию отеля гостей приветствовала команда полуголых, как на Тейаме, барабанщиков, выбивавших сухую ритмичную дробь. Одни вели основную линию — мужскую: глухую, рокочущую, ритмичную. Другие рассыпали тонкую, частую, тревожную женскую дробь, которая, уходя ввысь и возвращаясь, плющом вилась вокруг основного ритма, «как мы в Индии — вокруг основных сайтов», — мнилось мне.