Впрочем, Иисус стал аджайлистом намного раньше Наполеона: «Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своём: довольно для каждого дня своей заботы». Это ли не суть Aджайла? Нарежьте проблему тонкими ломтиками и закончите что-то конкретное сегодня; не пытайтесь предсказать будущее.
Дух Aджайла стучал в мое сердце; прагматичный и «экономный» путь на удивление хорошо подходил нам в Индии. Я объяснял это следующей историей, которую уж не помню, где услышал.
Индийский духовный мастер медитировал на берегу реки. Другой гуру, желая произвести на него впечатление, перешёл реку, ступая по воде, как посуху. Подойдя, он спросил:
— Вы видели, что я только что сделал?
— Конечно. Вы шли по поверхности воды. Как вы этому научились?
— О, я провел двенадцать лет в Гималаях, занимаясь йогой. Я постился шесть дней в неделю, стоя на одной ноге целый день — и вот я овладел этим высоким искусством! — гордо ответил второй мудрец.
— Но зачем? Ведь наш лодочник может перевезти вас через реку всего за две монетки! — удивился первый.
Как западный инженер, я хотел создавать прекрасные продукты и ходить по воде. Как менеджер-индиец, я хотел быть лодочником: перевезти каждого клиента, быстро, в духе Aджайла, — и заработать пару монет.
Итак, мы решили вести разработку для каждого клиента в отдельности, копируя, если надо, код из одного проекта в другой. Такой подход вызывает рвотный рефлекс у любого уважающего себя разработчика, но в нашем случае он дешевле, чем тяжёлая и дорогая «продуктизация».
Я в который раз перелистывал «Дао Де Цзин». «Мягкое» и «гибкое» гнётся, не ломаясь — и адаптируется к изменениям рынка и корпоративным катаклизмам. Как говорил Дарвин, выживает не самый сильный и не самый умный, а тот, кто лучше всех приспосабливается к изменениям.
Корпоративная алхимия
Это было, пожалуй, наше лучшее время. Мы делали то, что умели, и делали это хорошо.
На Западе «мы все глядим в Наполеоны» и так хотим вести за собой других, как если бы лидерство было кратчайшим путем к нирване. Но в мире, где каждый — лидер, индийские инженеры, которые не гнушаются следовать, оказались бесценны. Вместо интеллектуальной показухи и споров они делали то, чего клиенты ждали от них — и быстро.
Мы следовали силовым линиям индийской культуры, сонаправленным Aджайлу, на радость английским руководителям проектов Эво. У каждого из них был свой заказчик и своя команда; они бежали вперёд, не завися друг от друга и от универсального, но никому не подходящего продукта.
Для управления Эво я выстраивал команду менеджеров не столько в соответствии с новейшими подходами менеджмента, сколько с проверенными веками принципами алхимии. Раз всё в мире состоит из четырёх элементов — огня, воды, земли и воздуха, такой должна быть и наша команда.
Умением обтекать препятствия и избегать конфликтов Манодж напоминал мне стихию воды. Что бы ни случилось, он был невозмутим и спокоен, словно вода в стакане. Худощавый, будто подросток, непривычно безусый для Индии, с тонкими аристократическими чертами лица и длинными тонкими пальцами Манодж выглядел, как поэт или философ. Он и был отчасти и тем и другим; наслаждаясь духовностью в разных её разливах, Манодж любил буддизм, философию Ошо и хороший шотландский виски. Он также сочинял куртуазные стихи на урду в духе Омара Хайяма. После хорошей порции скотча он никогда не отказывался читать их своим восторженным слушателям.
До Эво Манодж занимался Enterprise Java, но явно тяготел к управлению проектами. Я был рад отдать ему работу с руководителями проектов — пока ещё иностранными. Постепенно Манодж создавал свой собственный проектный офис, а также отвечал за интеграцию и тестирование Эво.
Падма в моей корпоративной алхимии была элементом Огня. В хорошем настроении, она вся вибрировала, искрилась и излучала энергию, которой бы хватило на освещение небольшого города (а не в настроении могла его же испепелить). На заседаниях, где она присутствовала, воздух пах озоном. Считается, что индийские инженеры избегают конфликтов; Падма же была готова на любую авантюру в любой момент; она была большей израильтянкой, чем сами израильтяне.
До перехода в менеджмент (о котором она часто жалела) Падма была трудоголиком-программистом и блестящим архитектором. Как- то ещё в пору нашего корпоративного детства я засиделся в своей стеклянной клетке допоздна. Проходя на кухню за чашкой чая, я увидел Падму, сидящую за своим компьютером.