Допустим, команды подчиняются инженерным менеджерам. А те кому?
Бог знает…
И кому подчиняются скрам-мастера и владельцы продуктов? Инженерным менеджерам?
— По-моему, — качает головой Шалини, — лучше им быть независимыми. Ник говорил, что владелец продукта — это «уста заказчика», а скрам-мастер — «аджайл-гуру» и добрый полицейский. Их лучше вывести в отдельные, независимые структуры.
Да, их лучше держать подальше от поставки («delivery»), чтобы они не поддавались давлению и не стали срезать углы. Пусть они лучше подчиняются только практикам скрама. Ну, и мне, конечно, как прекраснейшему из воплощений этих практик.
У меня ещё одна идея, поистине гениальная:
— Манодж-джи, не стать ли тебе старшим скрам-мастером, чтобы скрам-мастера и мастерицы всех команд работали под твоим руководством? Отсвет твоего престижа заиграет на новой роли, скрам-мастеров зауважают, если ты будешь их шефом.
В качестве скрам-мастера Манодж не блещет, он даже сертификационный экзамен умудрился сдать хуже меня (а потом убеждал, что сделал это специально, чтобы я не огорчился). Но став старшим скрам-мастером, Манодж сам уверует в ценность скрам-мастерства! Хоть есть риск, что скрам-мастера под его чутким руководством могут переродиться в проектных менеджеров, игра стоит свеч.
Но мой макиавеллиевский план не прошёл: Маноджа не слишком прельщает роль чистого служения, у него есть идея получше:
— Шалини будет потрясающим старшим скрам-мастером, Влади; намного сильнее меня, — слегка потупившись, признаёт он. — А Падма будет классным старшим владельцем продукта. Я могу позаботиться обо всём остальном.
Мне требуется некоторое время, чтобы понять: скромное «остальное» — это все инженерные менеджеры и около восьмидесяти процентов наших людей по транзитивности. Впрочем, и сейчас Манодж отвечает за самую большую команду. Он старший директор, в то время как дамы — просто директора.
Падма нервно расстёгивает и застёгивает браслет наручных часов. Это уже третьи, если не четвертые часы, купленные Падмой в этом году.
Молчание.
Шалини предлагает:
— Давайте лучше разделим Эво на три региона: Азия, обе Америки и остальной мир. Каждый из нас троих возьмёт бизнес в одном из регионов. Нам будут подчиняться инженерные менеджеры в регионе. А на роли старшего скрам-мастера и владельца продукта найдём новых людей — и выведем их в подчинение Влади.
Смысл? Каждый регион сможет сам по себе разрабатывать функции, важные для его клиентов; все три структуры будут сонаправлены потоку.
— Но нам же всё равно надо переиспользовать фичи из разных регионов, — возражает Манодж.
— Да, конечно. Но, как говорил мой тезка Ленин: «чтобы объединиться, мы должны сначала окончательно размежеваться».
Ведь чем более независимы друг от друга мои директора, тем легче им работать вместе. Уговаривать не придётся — сотрудничество будет выгодно всем троим.
Манодж дипломатично промолчал — некрасиво спорить о своих ролях, да ещё и в присутствии босса. Но в самолёте, где мы сидели рядом, разговор продолжился.
Хлеб с Маслоу
Мы в моей среде обитания на LH754, только не в «бизнесе», а в эконом-классе, плотно прижатые друг к другу. В чреве Боинга я чувствую себя Ионой, проглоченным китом. Лететь в самолёте, как и плыть внутри кита — это быть словно внутри смерти и потому — ей недоступным.
Нижние ступени пирамиды потребностей Маслоу нами уже пройдены. Они нелегко мне дались, эти ступени, сложенные из хлебоу с маслоу да макароноу с мясоу вместо омароу и других деликатесоу бизнес-класса. Но теперь пришло время для верхних ступеней пирамиды — можно и поговорить.
— Я очень уважаю Шалини, — доверительно наклоняется ко мне Манодж, — но как ты можешь доверить треть бизнеса человеку, который никогда поставками (delivery) не занимался?
После пары стаканчиков красного вина я легко соглашаюсь — хорошо, возьми себе азиатских клиентов. Падма пусть возьмёт Европу и Африку, Шалини достанется Америка, где клиентов у нас меньше всего. Доля Маноджа больше, чем у Шалини и Падмы, вместе взятых, но монополии на поставки у него больше не будет.
Прямо за нами сидит милая улыбчивая индийская семья с чудесным ребёнком. Малютка пинает мое сиденье ножкой с такой радостной настойчивостью и постоянством, что кажется, ангелочек нашёл своё предназначение. Теперь-то я знаю, что думают деревья о дятлах. Поспать не получится; достаю лэптоп.