Не думаю, что сам Д’Артаньян смог бы провести меня в храм в обход бесконечной (и довольно раздражённой) очереди или успокоить разгневанных жителей деревни после наезда на их любимую курицу. Раджешу же всё удавалось с лёгкостью.
На безумных индийских дорогах я доверялся как искусству вождения Раджеша, так и божественной защите на передней панели нашей машины: статуэтке слоноголового бога Ганеши; израильской Тефилат А-дерех (молитве о благополучном путешествии) и позолоченому магниту с цитатой из Евангелия — подарку мамы Раджеша, недавно обратившейся в христианство. Наверное, полнокровный и жизнерадостный Ганеша был руководителем этой дружной межконфессиональной команды. Каждый понедельник он получал от Раджеша гирлянду цветов жасмина и достойно её отрабатывал. На индийских дорогах без помощи бога далеко не уедешь.
Перевод с английского на английский
Тем временем я нанимал своих первых инженеров — разработчиков интерактивных приложений и тестировщиков. MCR в Бангалоре никто не знал; имени и репутации у нас не было. Зато я был своего рода диковинкой, чем-то вроде двухголовой змеи, белой обезьяны или кинозвёздочки невысокого полёта: незнакомые люди на улицах часто просили меня сфотографироваться вместе с ними. Работать на иностранца в Индии престижно, так что приманкой в рекрутинге служил я сам. И находил неплохих сотрудников.
Работа над интерактивными телевизионными приложениями пошла. Мы приняли первых гостей — коллег из Англии и Израиля; выпили с ними первые бутылки индийского пива и сдали первые проекты.
Сдали вроде неплохо, но метрик качества и производительности у нас не было, так что «плохо» или «хорошо» — вопрос субъективный. Нас хвалили, но жаловались ещё чаще. Я защищал своих программистов и тестировщиков, как мог, наводя мосты и переводя с индийского английского на израильский и английский английские.
Поди объясни индийцам, что «чёртовы индийцы» («bloody Indians») в устах нашего коллеги из Лондона было не ругательством, а выражением восхищения; поди растолкуй англичанам, что фраза «мы делаем всё необходимое для выпуска в срок» в устах моего индийского инженера означало, что мы не успеваем…
Робкие индийские разработчики с радостью передоверяли мне выяснение отношений с Западом. От западных коллег мне приходилось выслушивать, что мои люди дают нереалистичные обещания, качество их работы низкое, они ожидают сверх-детальных разъяснений; у них плохие коммуникативные навыки и тому подобное.
Я отбивался, спорил, но в глубине души соглашался. Похоже, у многочисленных проблем и претензий был общий знаменатель — некий корень зла.
И вот в одной из поездок я его обнаружил!
Корень зла
Как-то в воскресенье мы с Раджешем отправились в Майсурский дворец. Очередь во дворец была длинной, как ночной кошмар. Маясь от скуки, я изучал процедуру впуска посетителей: один тощий клерк продавал билеты, другой, стоя рядом, проверял их. Третий служащий, всего в двух метрах от второго, проверял те же билеты ещё раз и, наконец, разрешал пройти внутрь. Возможности пролезть без очереди не было, так что я поневоле предался ленивым размышлениям о том, что не только в этом дворце, но и повсюду в Индии нанимают куда больше работников, чем надо. У каждого пропускного пункта на дорогах (а их множество) топчутся дюжины скучающих мужчин в банных тапочках, грязноватых рубашках и дхоти — традиционных юбках или, точнее, набедренных повязках. Они при деле: поднимают и опускают шлагбаум. Всей командой!
«Офисные мальчики» («office boys»), часто уже немолодые, убирают офисы и бегают по мелким поручениям. Лифтеры, сидя в лифте по десять часов в день, нажимают кнопки этажей. Застенчиво улыбающиеся уборщики стоят в общественных туалетах, ожидая, когда посетитель попросит у них бумажные полотенца или туалетную бумагу, благодарные за любую просьбу — и за несколько рупий. В большинстве семей есть домработницы, водители и повара. Управлять ими порой труднее, чем сварить обед или убрать квартиру самому, но такова традиция: трудоустроить как можно больше людей.
В перенаселенной стране работа — это больше, чем просто способ заработка. Она отличает человека от безликой безработной толпы, определяет его имя и ценность: я важен, ибо я бюрократ, водитель грузовика, Помощник Открывателя Дверей, Младший Нажиматель Кнопок…
Как говорим мы с Декартом, «я работаю, следовательно, я существую».