В самой большой раме на высокой стене: световая фантазия выцвела в двухметровом овале позолоченной листвы.
— Ну ясно. Вот, значит, что ты делал все эти годы! — сказал Князь.
Мыш поглядел на обтянутые кожей челюсти и хрустнул собственными. Глаза перескочили на тонкие волосы Князя над высоким лбом, и лоб у Мыша наморщился. Он подался вперед в кресле; пальцы дергались, щупая, как на сиринге, нос-лезвие, колодцы синевы.
Кейтин выпучился. Бессознательно отшатнулся, подошвы сандалий заскребли ковер.
— Не знаю, чего именно ты добиваешься. Да мне и все равно. Однако…
— Князь это? — прошептала Тййи.
— …ничего ты не добьешься. Уж поверь. — Князь обнажил зубы.
И шепот Тййи задохнулся.
— Не-а. Я даже не знаю, куда ты летишь. Но берегись. Я успею раньше тебя. А там… — он воздел руку в черной перчатке, — поглядим. — Протянул ладонь, та заполнила экран. Щелкнули пальцы; зазвенело стекло…
Тййи заскулила.
Князь раздавил пальцем линзу письмокамеры, раздробил вдребезги.
Мыш глянул на Тййи. Та выронила карты.
Звери на поводках били крыльями. Ветер рассыпал карты по ковру.
— Эй, — сказал Кейтин, — я соберу! — Не вставая, нагнулся и дотянулся неуклюжими руками до карт.
Лорк снова засмеялся.
Карта перекувырнулась на ворсе у ступни Мыша. Трехмерная, в ламинированном металле: над черным морем жжет солнце. Живо пламенеет небо поверх стены моря. На берегу стоят, держась за руки, два голых мальчика. Темноволосый скосился на солнце, его лицо изумлено и светоносно. Белобрысый глядит на их тени на песке.
Смех Лорка прокатился по кают-компании: один взрыв за другим.
— Князь принял вызов. — Он шлепнул ладонью по камню. — Хорошо! Отлично! Как думаете, суждено нам свидание под огненным солнцем? — Рука взметнулась, стала кулаком. — Я чувствую его про́клятую руку! Хорошо! Да, хорошо!
Мыш цапнул карту. Перевел взгляд с капитана на смотровой экран, где лицо, руку заместили мельтешащие оттенки многоцвета. (На противоположной стене — тусклый Идас и бледный Линкей в рамах поменьше.) Глаза вернулись к двум мальчикам под извергающимся солнцем.
Он смотрел, и пальцы левой ноги царапали ковер, а правой — вцепились в подошву ботинка. Страх лапами скреб ляжки, оплетал нервы вдоль хребта. Внезапно Мыш уронил карту в футляр сиринги. Пальцы задержались внутри кожи, потея на ламинате. Став невидимой, картинка пугала хуже прежнего. Мыш вытащил руку и вытер о ляжку, поднял глаза: не видел ли кто.
Кейтин проглядывал собранные карты.
— Так вот с чем ты играешься, Тййи? Таро? — Поднял голову. — Мыш, ты цыган. Наверняка такие видел. — И показал карты Мышу.
Не глядя Мыш кивнул. Подавил желание вытереть ладонь еще раз. (Большая женщина сидит по ту сторону костра — в грязной ситцевой юбке, — и усатые мужчины расселись вокруг под мерцающим выступом скалы, глядят, как мелькают и мелькают карты в ее толстых пальцах. Но это было…)
— Так, — сказала Тййи. — Ты мне их отдашь. — Протянула руку.
— Можно я посмотрю всю колоду? — спросил Кейтин.
Ее серые глаза расширились.
— Нет. — Удивление в голосе.
— Я… прошу прощения, — начал Кейтин, смутясь. — Я не хотел…
Тййи забрала карты.
— Ты… гадаешь? — Кейтин прилагал усилия, чтоб лицо не деревенело.
Она кивнула.
— Гадание на Таро в Федерации — обычное дело, — сказал Лорк. Он сидел на живописной скале. — О Князя письме говорят карты твои что-нибудь? — Повернулся, глаза горели яшмой, сверкали золотом. — Может, о Князе карты твои и обо мне скажут?
Мыш подивился легкости, с какой капитан перешел на диалект Плеяд. Внутреннее выражение лица — краткая улыбка.
Лорк встал с камня:
— Что об этом вторжении карты в ночь говорят?
Себастьян, внимательно глядя из-под пушистых светлых бровей, притянул ближе свои темные сполохи.
— Хочу я их расклады увидеть. Да. Где мы среди карт с Князем выпадем?
Если она погадает, удастся рассмотреть колоду. Кейтин ухмыльнулся:
— Да, Тййи. Погадай нам на экспедицию капитана. Она хорошо гадает, Себастьян?
— Никогда Тййи не ошибается.
— Ты считаные лицо секунды видела Князя. В лице человека линии обозначены судьбы. — Лорк упер кулаки в бедра. — На моем по разлому можешь где мою эти судьбу линии сказать пересекут?
— Капитан, нет… — Взгляд упал на руки. Для недвижных пальцев карты, казалось, слишком велики. — Я карты раскладываю только и гадаю.
— Я не видел никого, кто гадал бы на Таро, с универа. — Кейтин смотрел на Мыша. — На философском семинаре был один персонаж из Плеяд, вот он умел гадать. Одно время я, пожалуй, мог считаться адептом-любителем «Книги Тота», как кто-то назвал Таро в начале двадцатого века. Я бы, скорее, сказал… — он запнулся, ожидая подтверждения Тййи, — «Книги Грааля»?..