Я понимаю, о чем он говорит, но все равно хочу, чтобы он не чувствовал себя так плохо в отношении некоторых из этих вещей. Кроме того, не все было так плохо. Например, пара поцелуев во время танца. Те немногие разговоры, что мы вели полтора года назад летом, которое провели вместе, когда мы впервые встретились, накурились и пошли на концерт. И пара моментов у нас была прошлым летом в Лас-Вегасе. Эти моменты были настоящими. - Я думаю, что это нормально держаться за прошлое, совсем немного, но в то же время я знаю, что ты почувствуешь себя лучше, двигаясь вперед и отпуская. Что касается фотографий Лэндона, я хранила их все в коробке в течение длительного времени. А потом, наконец, взяла их и поместила в альбом, который я просматриваю время от времени.
- И тебе не больно смотреть на них? - спрашивает он.
Я иду к шкафу, чтобы повесить рубашку. - На самом деле, нет. Даже приятно вспоминать некоторые вещи, потому что это были действительно хорошие моменты.
Он молчит некоторое время. - Тем не менее, у меня такое чувство, что все развалится, как только я сниму их со стены. Даже в Лас-Вегасе, у меня были эскизы. Я просто не могу себе представить, что их не будет вокруг меня, чтобы напоминать мне... обо всем.
- Ты придешь к этому, - обещаю я, возвращаясь к постели. - Я знаю.
- Я надеюсь, иначе мне придется посещать назойливого психотерапевта каждый день, - его напряженный тон немного смягчается. - Хотя все могло быть гораздо хуже. Я мог бы жить снова в этой сраной квартире в Лас-Вегасе.
- Значит, ты сожалеешь об этом? - я так рада услышать, что он сказал это. - О том, что жил там?
- Знаешь, в начале, когда только уехал, то нет, - говорит он честно. - Но сейчас, да. Я не хотел бы вернуться в это место. Думаю, хорошо, что оно сгорело... конечно, я бы не стал так говорить, если бы кто-то пострадал, но то, что там было - пиздец как плохо, это факт.
Его комментарий вдруг напоминает мне о Делайле. - Раз уж мы заговорили об этом, могу я задать тебе вопрос? - мой голос звучит с осторожностью, и я, сдвинув оставшуюся одежду в сторону, присаживаюсь на кровать. - Предупреждаю, это довольно тяжелый вопрос.
- Мне все равно, - говорит он. - Я хочу помочь тебе, что бы это ни было.
Надеюсь, что я не переступаю черту, спрашивая об этом. - Ты был рядом, когда сгорела квартира?
Он не сразу отвечает. - Да, а что? - он, наконец, спрашивает настороженно.
- Ну, мама Делайлы звонила мне сегодня, спросив, не знаю ли я, где она, что было странно, поскольку ее никогда не заботило, где Делайла в течение нескольких лет, - я плюхаюсь на кровать животом. - Она сказала, что та пропала, и я просто хочу узнать, в порядке ли она. И я подумала, что, может быть, ты знаешь.
- В порядке ли Делайла?
- Да, или где она может быть.
Повисает молчание, и мое сердце со страхом сжимается в груди, боясь, что, может, он что-то знает, и это действительно что-то плохое.
- Я мало что помню, - в конце концов, говорит он нерешительно. - Кроме того, что огонь был начат умышленно и… - он тяжело сглатывает. - Был слышен выстрел прямо перед тем, как это произошло.
- Выстрел? - мои глаза округляются, и я прикрываю рот рукой, когда начинаю громко дышать.
- Да, и он был... Боже, об этом так трудно говорить, - он постепенно выдыхает. - Он был из нашей старой квартиры.
Я в шоке. Потрясена. Испугана. Меня начинает мутить. Много разных чувств, которые настолько ошеломляют, что у меня начинает болеть живот.
- Ты думаешь, Дилан застрелил ее? - я даже не знаю, почему говорю это, только я не могу забыть, как странно и жутко он себя вел, и как у Делайлы были признаки насилия над ней.
- Я не уверен, так как жил на первом этаже с... кое-кем в то время, но у этого может быть много причин. От сделки с наркотиками до простого факта, что, возможно, пистолет Дилана сработал. Но никто не был найден в развалах после огня, так что никто не пострадал, - говорит он, его голос ломается в конце. - И хотя мне неприятно это говорить, я, честно говоря, не удивлюсь, если Делайла живет где-нибудь на улице или… даже работает проституткой.
Я сдерживаю слезы, готовые пролиться, прислонившись щекой к кровати. - У Дилана был пистолет? - шепчу я еле слышно.
- Да, по крайней мере, был, прежде чем я ушел за пару недель до пожара, - говорит он. - Но я не думаю, что он им пользовался. Думаю, он был у него, чтобы казаться жестче, чем есть. - Его голос звучит неубедительно, и я даже не уверена, что он сам в это верит.
Я понимаю, как много мы говорили о смерти за последние несколько минут и как это, вероятно, не лучшая тема для него. Независимо от того, насколько сильно я хочу получить ответы, не хочу причинить ему боль.
- Этот разговор становится слишком мрачным, - воспринимаю его молчание как согласие. - Давай поговорим о чем-нибудь другом.
- Например? - он звучит подавленно, что в значительной степени соответствует и моим чувствам.
Но я могу справиться с грустью. Я беспокоюсь о нем. Поэтому я пытаюсь придумать что-нибудь веселое, чтобы сказать, но у меня возникают трудности. - Как насчет работы? Как дела?
- Хорошо, я думаю, - отвечает он, и я могу сказать по его унылому тону голоса, что я провалилась в выборе лучшей темы. - Я имею в виду, что покраска домов - это не слишком сложно, и график гибкий, так что все хорошо.
- Но тебе не нравится это делать?
- Не очень, - признается он. - Это действительно не мое.
- А что тогда твое? - спрашиваю я, действительно желая знать, что он думает о будущем, потому что он редко говорит об этом. - Раньше ты говорил, что хочешь рисовать. Это то, что ты хочешь делать? Стать художником?
- Может быть. Хотя, если я это сделаю, мне придется признать, что я, скорее всего, буду беден до конца своей жизни и что мне, вероятно, придется искать подработку.
- Разве это важно? Если ты делаешь то, что ты любишь?
- Думаю, нет, но быть бедным это отстой, по крайней мере, так всегда говорила Лекси.
Длинная пауза повисает между нами при упоминании Лекси. Он никогда не говорит о ней. Я могу сказать, что это было совершенно случайно, и что он, вероятно, хотел бы забрать свои слова назад. Черт, этот разговор действительно превращается в праздник депрессии. Мне нужно найти способ, чтобы как-то спасти его.
- Как ты думаешь, ты когда-нибудь вернешься к учебе? - спрашиваю его, пытаясь невзначай сменить тему.
- Я уже говорил тебе, что, возможно, когда-нибудь, - его голос звучит неровно, и мне кажется, что он на грани слез. - Я много думал об этом, но не знаю... насколько это действительно реально.
- Иногда встреча с реальностью - это хорошо, - делаю паузу, когда слышу, как стучит входная дверь. Через несколько мгновений моя дверь открывается, и Леа просовывает голову. Неделю назад она остригла волосы до подбородка, и теперь всегда носит их распущенными. Ей идет, но сейчас они выглядят мокрыми, как будто она плавала в крытом бассейне нашего жилого комплекса. Но она одета в джинсы и рубашку с длинными рукавами, не совсем купальный костюм.