Сейчас десять часов, а в Сиэтле девять, так что это кажется вполне вероятным. Дрожащими руками около десяти минут перебираю свою коллекцию дисков, не выпуская телефон из рук, мои привычки ОКР [3] дают о себе знать. Наконец, осознав, что мне просто придется это сделать, я плюхаюсь на кровать и набираю домашний номер телефона Куинтона, который мне дал Тристан.
Я кладу голову на подушку и смотрю в потолок, слушая телефонные гудки, и пытаясь понять, что сказать. Мне нужно быть осторожной со словами - убедиться, что я не говорю ничего, что может расстроить его или оказать на него давление. Но как это правильно сказать? Я не уверена, тем более, у меня много вопросов, сидящих на языке, например, что происходит? В порядке ли он? Скучает по мне? Хочет ли увидеть меня снова?
- Алло, - слышу я уставший мужской голос после четырех гудков.
- Эм... могу я услышать Куинтона? - спрашиваю я, волнуясь, что разбудила его отца.
- Кто это? - задает он вопрос ребром.
Я в замешательстве. Он вообще знает, кто я? - Эм... Нова Рид.
Он делает паузу. - Нова Рид, дочь Керри Рид, верно? - я почти забыла, что он знает мою маму, потому что именно она уговорила его искать сына, когда Тристан и я потеряли Куинтона, и он жил на улице в Лас-Вегасе.
Я немного расслабляюсь. - Да, она самая, - говорю я, стараясь сохранить непринужденный тон. - Знаю, что уже поздно, но я хотела бы поговорить с ним.
Он молчит, и я переживаю, что, возможно, Куинтон сказал ему, что не хочет со мной разговаривать. Возможно, он сказал Тристану, что я могу позвонить только потому, что почувствовал давление, а затем передумал.
Но затем его отец говорит, - Дай-ка я посмотрю, проснулся ли он.
- Хорошо, спасибо, - я кусаю ногти, пока жду. Слышу звук шагов и открывающуюся дверь. На фоне играет музыка. «Cover Me» от Candlebox. Я рассеянно встаю с постели и включаю свой iPod на док-станции на эту же песню, достаточно тихо, чтобы он не услышал ее, но достаточно громко, чтобы мне было слышно. Это помогает мне почувствовать связь с ним, но опять же, мои эмоции очень сильно связаны с музыкой.
Музыка на другом конце становится тише, пока я иду обратно к кровати. Его отец что-то говорит, ему отвечают, и тогда я слышу, - Нова Рид.
Наступает тишина, слышится только песня Candlebox. Задерживаю дыхание, лежа на кровати, опасаясь, что его отец вернется к телефону и скажет, что Куинтон не хочет со мной говорить. Вместо этого раздается стук, сопровождаемый шорохом. Дверь закрывается, а затем я слышу тихое дыхание на другом конце.
- Привет, - произносит тихо Куинтон, как будто боится говорить.
Я теряю дар речи, пытаясь сообразить, что сказать, Тристан и наш предыдущий разговор всплывает в моей голове, и я лопочу, - Привет. - Закатываю глаза и качаю головой наедине с собой.
Повисает пауза, и я зажимаю нос, в ожидании его ответа, желая надавать себе по голове за то, что не подумала о чем-то более эпичном, чтобы сказать ему после того, как не разговаривала с ним пару месяцев.
- Привет, - он, наконец, отвечает, и я слышу нотки юмора в его тоне. - Это... это здорово, услышать твой голос.
Не та реакция, которую я ожидала, но я принимаю ее. - Я тоже рада услышать твой голос.
- Прости, что не удалось поговорить с тобой раньше, - говорит он смущенно. - Я просто... ну, я чувствовал себя задницей из-за дерьма, в которое втянул тебя.
- Ты не задница, - накручиваю прядь волос на палец. - И ты не втягивал меня в это. Все, что произошло, был мой собственный выбор, потому что я решила остаться и попытаться помочь тебе. Ты меня не заставлял. На самом деле, ты пытался сказать мне, что я не должна быть там, наверное, тысячу раз.
- Я обращался с тобой как мудак, - говорит он. - А если честно, то я даже не могу вспомнить все, потому что был все время под кайфом.
- Возможно, это и хорошо, - отвечаю я. - Можно начать все с чистого листа.
- Чистых листов не бывает, - бормочет он. Затем повисает долгая пауза, и, учитывая, его смены настроения в прошлом, я ожидаю, что он разозлится на меня, но, к счастью, он кажется спокойным, когда снова говорит. - Но мы можем попытаться создать новый.
Я оживаю. - Более счастливый?
- Да, возможно... и мы все нарисуем ярко-цветными мелками, - я слышу игривость в его тоне, чего никогда не замечала прежде, и это заставляет меня засмеяться, чувствуя легкое головокружение и бабочки в животе.
- Мы все еще говорим метафорически, верно? - спрашиваю я. - Или мы действительно планируем взять бумагу и написать все, что захотим?
- Мы не будем писать. Я могу все нарисовать, - шутит он, но в его легком юморном тоне скрыта нервозность.
- Да, можем сделать это, - неуверенно ему подыгрываю, стараясь не отставать в разговоре, потому что этот яркий и светлый Куинтон - это новая территория для меня. С самого первого дня, как я встретила его, он был печален. На самом деле это то, что привлекло меня в нем с самого начала. Печаль в его медово-карих глазах сильно напомнила мне Лэндона. - И когда же мы начнем расписывать новый лист вместе... или я думаю, что лучше сказать, когда я увижу тебя снова?