— Не должны, — вздохнул Жора, — но они могут попробовать.
— Ладно, — решил я, — подстрахуемся тремя способами. Во-первых, встречаемся на открытом воздухе, во-вторых записываем всю встречу и транслируем на остров, в третьих я положу себе в карман кино, отснятое про Пудведева и если нас захватят, то покажу ему и пригрожу, что если мы не вернёмся в течение суток, то кино будет крутиться по всему миру. Да и вообще, пойми, они скорее всего не меньше нашего боятся, что мы похитим президента или ещё какую бяку придумаем — у них-то полей нет защитных.
— Слушай, — обрадовался Жора, — а почему бы не показать ему кино перед встречей? Тогда он будет посговорчивее.
— С ума сошел? — поразился я, — мы едем на переговоры о дружбе, партнёрстве и взаимодействии, а ты хочешь начать эти переговоры с таких отвратительных угроз. Одно дело, когда мы пиндосам кино крутили — они не оставили нам выбора, а совсем другое открывать козыри просто так, для профилактики.
— А зачем нам вообще этот альянс? — попробовал зайти Жора с другого конца, — мы без него неплохо жили и дальше проживём.
— Не проживём, — отрезал я, — разведчики говорят, что против нас зреет заговор крупных государств — членов НАТО.
— Да что они могут нам сделать? — отмахнулся Жора.
— Ну хотя бы просто отобрать все наши самолёты, — хмыкнул я.
— Но они не смогут добраться до технологичных решений, — продолжал настаивать Жора, — ты же видел, генераторы полей запрятаны в оболочку, вырабатывающую энергию. Даже я не смогу разобрать её так, чтобы она не взорвалась.
— А они и не будут её разбирать, они просто станут сами летать на наших самолётах. Им даже ремонтировать ничего не придётся, ты сам говорил, что они вечные.
Жора сник — об этом он явно не задумывался.
— А почему они тогда до сих пор их не отобрали? — поинтересовался он.
— Тут работает несколько факторов, — объяснил я, — первый — они не могут так просто наплевать на законы. Транснациональные компании правят миром и это пока нам на руку. Второе, и, наверное самое главное, — нас боятся, поскольку не знают что ещё от нас можно ожидать.
Я, конечно, понимал, что Россия не самый удачный партнёр для создания альянса. Сейчас это довольно слабая страна, находящаяся в сильной изоляции, если уж говорить откровенно. У неё много тайных и явных врагов, которые её не любят, боятся и сделают всё возможное, чтобы наше сотрудничество провалилось. Кроме того, мы лишаемся очень многих потенциальных партнёров, которые не пойдут на контакт, если во главе альянса станет Россия.
Короче, за экономическую обоснованность такого решения я смело бы поставил себе двойку с минусом. Но существовала и другая сторона медали — было очень похоже, что начнётся война. Возможно война экономическая, а возможно, что и вполне реальная — с пусками ракет, разрывами снарядов, перестрелками, диверсионными операциями и прочими прелестями. И если война начнётся, то последнее чего я хотел, так это воевать под неродным мне, Тувальским флагом. Наверное решение о создании альянса с Россией было на 90% продиктовано сердцем а не умом.
Но Жоре я свои опасения пока не раскрывал. Для него доводы возымели действие, и через несколько дней Жора вместе со мной засобирался на аудиенцию. Впрочем, засобирался это громко сказано — он просто натянул свой пиджак и галстук. А вот мне так легко отделаться не удалось. Прослышав, что мы едем к Пудведеву, Татьяна просто как с цепи сорвалась — она заставила перемерить меня весь мой гардероб, насчитывающий её стараниями огромное количество рубашек и костюмов. То, что я их почти никогда не одевал, её не останавливало.
При этом когда под её критическим надзором я мученически это всё перемерил, она ещё и осталась недовольна результатами и сообщила, что нужно срочно лететь и покупать костюм, подходящий для подобной аудиенции. Этого я уже вытерпеть не мог и наотрез отказался, после чего Татьяна с видом оскорблённой невинности, всё же выбрала мне один из ранее приобретённых.
Женя тоже довольно критически относилась к одежде своего мужа (я так подозреваю, что это Танюшина школа), но в последнее время, после того, как ей привезли всё оборудование, которое она просила для биологических опытов, она практически исчезла с наших глаз и оторвать от выращивания очередного микроорганизма её могла разве что начавшаяся война.
Татьяна поначалу чувствовала себя неприкаянной, потеряв таким образом подругу, но потом скука взяла верх и она тоже стала ей в чём-то помогать и, неслабо этим увлеклась судя по блестящим глазам, с которыми она рассказывала об очередной вакцине, которой они привили кроликов.
Посадив НЛО прямо перед резиденцией в Ново-Огарёве, я сознательно не последовал предостережениям протокольной службы российского президента, которая рекомендовала приземлиться во Внуково и там, мол они нас встретят и отвезут со всеми почестями.
НЛО мигом окружил взвод десантников, взявших калаши наизготовку.
— Вот они удивятся, если начнут в нас стрелять, — хихикнул Жора.
По его словам, он свёл к минимуму опасность захвата корабля, комбинируя поля. Так, при посадке, как только выключалась гравиустановка, аппарат автоматически накрывал себя небольшим полем, которое буквально на метр-полтора превышало диаметр самого аппарата. При старте, оно отключалось буквально за доли секунды до того, как НЛО срывался в небо, и там уже действовала наша старая защита, которая не позволяла приближаться аппарату ни к одному из предметов — будь то дерево, самолёт или выпущенная в нас ракета.
После того, как прототип слетал в космос с включенным на земле большим полем, Жора установил на наш аппарат аналогичное, но пока избегал включать его. По его словам, при перемещении такого огромного объекта (вместе с полем корабль был не меньше километра в диаметре) вызывает слишком сильные атмосферные флуктуации, и мы такими полётами можем существенно нарушить экологический баланс.
Когда мы вышли из НЛО, в дверях резиденции появился человек, который направился к нам быстрыми шагами.
— Добрый день, я начальник протокольной службы, — представился он, — почему вы пренебрегли моей просьбой?
— Что-то слабенький здесь протокол, император, — обратился я к Жоре, — при вашем дворе чиновник никогда бы не посмел отчитывать монарха за то, что его гравилёт сел, видите ли, не туда. У вас бы хлеб-соль вынесли бы, дорожку расстелили.
— Поверьте, во Внуково вас ждал и хлеб-соль и дорожка, — обиделся протокольщик, хотя и не показал этого своим видом. Лицо его оставалось непроницаемым.
— Ничего, — вздохнул я, — мы не в обиде. Передайте пожалуйста президенту Пудведеву, что император Тувалу желает провести встречу на открытом воздухе, ибо погода благоволит этому.
Погода, честно говоря, не сильно-то и благоволила, небо затягивало тучами.
Протокольщик замялся:
— Понимаете, мы хотели везти сюда президента параллельно вашей доставке из аэропорта. Но вы прибыли сюда напрямую, поэтому президент не успел. Прошу немного подождать, пока я распоряжусь.
— И уж ваша протокольная служба, конечно всегда знает где находится император, — снова повернулся я к Жоре.
Тот важно покачал головой, подыгрывая мне, а протокольщик вопросительно посмотрел на меня. Причём сквозь него непроницаемость промелькнуло удивление… впрочем, может мне показалось.
— Президент Пудведев, — обратился я к нему, — находится в третьей комнате справа по коридору, сидит там и наблюдает нашу беседу на экране… странно, что вы не в курсе, должно быть вы не заметили как он приехал, — подколол я его.
Теперь-то я не мог ошибиться — на лице протокольщика точно промелькнуло изумление.
Я, конечно, немного рисковал и переигрывал. Президент действительно находился в той комнате, когда мы сели — я наскоро проверил это визором, но за несколько минут нашей болтовни он вполне мог уйти в другое место. Впрочем, рассчитывал я, наверняка ему будет интересно и едва ли он отойдёт от экрана наблюдения.