Хотя с нашим приходом здесь оказалось три лампы, уступ был так слабо освещен, что лица забойщика я не смог разглядеть. И роста не мог определить. Одет он был в куртку-спецовку, на голове широкая кепка с подвернутым кверху козырьком. Несколько минут я наблюдал, как он орудует обушком. Его движения были так ритмичны, а уголь отваливался столь равномерно, что, казалось, забойщик проделывает свою работу легко. Улучив момент, я сказал, что являюсь корреспондентом «Правды» и приехал сюда из Москвы.
— Из Москвы прямо в мой уступ? — низким, хрипловатым голосом сказал забойщик, стирая рукавом пот со лба. — Что же, хочешь гляди, хочешь спрашивай…
Я спросил только: насколько он выполняет норму, а получив ответ, еще спросил: регулярен ли его показатель.
— Теперь буду смотреть, — решил я, — нельзя мешать человеку перевыполнять норму.
Это мне не помешает, — заметил Изотов. — А хочешь, корреспондент, научу тебя уголь брать?..
Он вложил мне в руки обушок и стал объяснять, как владеют инструментом, где куток, как находить кливаж. Несколько минут я рубал, но мои удары почти не поколебали поблескивающую стену угля, которая показалась мне глыбой гранита. Обушок нелегкий, я еле с ним справился. Пока я пыхтел, Изотов продолжал свой сказ.
Хотя мне многое было непонятно, я решил не прерывать его, а расспросить после смены. Условились, что я буду ожидать его в шахтной конторе.
Там мы и встретились под утро. И там я записал слово в слово высказывания Изотова, без всякой отсебятины.
Прочитал вслух написанное, задал вопросы, вписал ответы. А потом еще раз перечитал весь текст и спросил: Согласен?
— Все точно, как я сказал, — ответил Изотов. — Могу подписаться.
Я, собственно, не намеревался брать у него подтверждения текста интервью, но почему, в самом деле, не получить его подпись? А может быть, напечатать эту беседу в виде статьи?
— И в «Правде», в случае чего, можно твою подпись ставить? — спросил я Изотова.
— А чего же нет? Все справедливо.
И Изотов подписал текст.
По приезде из Горловки я отчитался перед бригадой, прочитал вслух записанный текст беседы с Изотовым и тут же получил приказание: возвратиться в Горловку и достать фотоснимок Изотова.
Вторично приехал в Горловку часам к двенадцати дня. Пришел в редакцию городской газеты «Кочегарка», разыскал фотографа, вместе с ним поехал в шахтную контору, узнал домашний адрес Изотова. Он жил недалеко от шахты в старом одноэтажном домике. На стук в дверь вышла его жена, сказала, что Изотов спит, работал в ночную смену, да еще задержал какой-то корреспондент. Извинившись, я сказал, что как раз этот-то корреспондент просит разбудить Изотова. Но он уже, видно, был разбужен нашим разговором и показался на пороге. Мы с трудом узнали друг друга, так как при беседе в шахтной конторе оба были измазаны углем. Я начал было с извинения, а он втянул меня через порог в комнату и усадил за стол. Мы попросили его сфотографироваться, он быстро оделся. Фотограф помчался проявлять и печатать снимок. Тем временем жена стала накрывать стол, а тут — откуда ни возьмись! — появилось еще человек пять мужчин. «Соседи — забойщики и крепильщики», — представил их Изотов.
И во время обеда, и после Изотов по моей просьбе рассказывал о своем детстве, о юности, о приезде в Донбасс.
Изложу коротко биографию Изотова — теперь уже не только на основании беседы за столом, но и опираясь на впоследствии написанную им книгу и на множество встреч, которые мы имели в течение почти двадцатилетней дружбы.
Изотов родился 9 февраля 1902 года в селе Малая Драгунка Кромского уезда Орловской губернии, в семье крестьянина.
Крестьянство Орловской губернии испокон веку в подавляющей массе своей страдало от малоземелья, от непосильных податей. В этой губернии одним из самых бедных считался Кромской уезд, где жили Изотовы. Большинство крестьян уже в декабре — январе оставались без собственного хлеба, искали заработка на поденных работах, нанимались к кулакам, уходили на промыслы.
А в Кромском уезде, пожалуй, самой нищей была деревня Малая Драгунка — родина Изотова. У речки Крома приютились ее немногие, в большинстве своем старые избы. Среди них, с полуразрушенной дождями и ветрами соломенной крышей, с подслеповатыми окнами, стояла и отцовская хата.
В этой беднейшей деревне наибеднейшей слыла семья Изотовых. Отец на службе в царской армии потерял глаз. Долговая кабала лишила его земли. Добывал пропитание редкой случайной работой — батрачил у кулаков, нанимался сезонным рабочим на строительство шоссейной дороги.
Как ни тяжело было жить, родители Изотова хотели вывести сына «в люди», мечтали отдать в школу. Две зимы ходил в церковноприходскую школу, мотом пришлось бросить. Девятилетнего мальчика родители устроили пастухом к кулаку.
В доме Изотовых одним едоком стало меньше, но и оставшиеся рты не было чем прокормить. Заработки отца на строительстве дороги становились все менее регулярными. Алексей Изотов решил покинуть деревню. Но куда податься? В какую сторону двинуться?
У матери Изотова был брат, и проживал он в Геленджике, в маленьком городке на берегу Черного моря. Туда после долгих беспокойных размышлений и решил взять направление отец Никиты. Будет там работа или нет, а все же с близким человеком на новом месте легче.
Весной 1913 года ушел отец Изотова, но только к осени пришло от него письмо. Зовет к себе, на Кавказ, к морю… Наконец-то!..
И вот в дождливый осенний день семья прибыла в Геленджик… На вокзале встретил их отец. Пришли на квартиру к дядьке, где в небольшой темной комнате с крохотной кухней жили три семьи, пятнадцать душ. Спать приходилось на глиняном полу по очереди.
Семья Изотовых искала работу. Отец и мать побывали всюду: на пристани, в санатории, на вокзале, у владельцев магазинов. Никиту пытались пристраивать и к сапожнику, и к портному, и к пекарю — к кому угодно, лишь бы пристроить. Разве тогда могла идти речь о выборе профессии?
В конце концов отец нашел мальчику место дворника при номерах «Новая Россия».
Никита нес свою службу исправно. Ранним утром подметал двор и тротуары, встречал на пристани каждый прибывающий пароход, вручал приезжим карточки с рекламой гостиницы «Новая Россия», подносил барыням саквояжи. Однажды познакомился с судовым буфетчиком парохода «Князь Оболенский», и тот позвал его к себе помощником. Однако флотская карьера будущего забойщика длилась весьма недолго. Когда пароход вернулся в Геленджик, отец встретил беглеца на пристани, выпорол и привел домой. Ему уготовлена была уже новая работа — учеником в пекарне.
Менее года прожили в Геленджике Изотовы, когда грянула первая мировая война. В русских черноморских водах появились германские крейсеры. Геленджик оказался близ зоны военных действий.
Семья Изотовых отправилась в Таганрог, где жил еще один родственник. Но там их ждало разочарование: этот родственник сам бродил в поисках хлеба. Судьба занесла его в Горловку. Семья Изотова решила двигаться туда же.
Они приехали в Горловку ноябрьским утром 1914 года. Родич Изотова работал на коксовых печах, имел свою землянку и приютил беженцев.
Набирали подростков на брикетную фабрику, но нашего Изотова не приняли как малолетнего. Ему было всего двенадцать. Отец поехал в Малую Драгунку и переменил сыну метрики.
— Работа на брикетке была мучительна, — рассказывал Изотов. — Смола разъедала тело, как известь. На солнце нельзя было показаться: от тепла кожа трескалась, глаза заплывали слезами. Я боялся солнца и ветра, днем искал полумрак…
В апреле 1916 года в Горловско-Щербиновском районе вспыхнула забастовка, прогремевшая на всю Россию. В забастовке участвовал рабочий-подросток Изотов. Это было его первое революционное крещение.
В феврале 1917 года в Горловку пришла весть о свержении самодержавия. Начались митинги, манифестации. Рабочие вооружались, создавали Красную гвардию. Изотов раздобыл берданку и вступил в красногвардейскую дружину.