И если его ученики стали не только блистательными токарями, но и захотели учиться дальше, сделались техниками, инженерами, руководителями производства — это означает, что у Павла Борисовича есть несомненный дар педагога. А как это важно для бригадира!
Кончилась война. Сотни разоренных, сожженных городов, тысячи стертых с земли сел, разрушенные заводы, железные дороги… И 20 миллионов погибших советских людей…
Казалось, понадобятся не десятки, а сотни лет, чтобы возродить былое. Не об этом ли пекся Черчилль, задерживая открытие второго фронта, об этом ежедневно трубили буржуазные газеты.
Но они не учитывали, просто не понимали природы социалистических отношений, социалистического способа производства.
И уже первая послевоенная пятилетка опрокинула все надежды врагов Советского государства. Высочайшая производительность труда в ходе социалистического соревнования позволила сократить сроки восстановления до одной пятилетки.
На Московском заводе шлифовальных станков лидерство принадлежало бригаде Быкова. Она выполняла нормы на 250–430 процентов, выработка же бригадира — 580 процентов. В отличие от некоторых других рабочих-рекордсменов, достигавших сверхвысокой производительности лишь на короткий срок, подобные темпы работы для Быкова и его воспитанников стали обычными, не требующими каждый раз особого физического напряжения и чрезмерной нервной нагрузки.
Наверное, тогда вездесущие корреспонденты и стали сравнивать работу токаря с трудом художника.
«Он управляет сложным станком с изяществом дирижера симфонического оркестра», — писал о нем один из журналистов.
«Он, как ваятель, отсекает от глыбы металла все лишнее», — говорил второй.
Однако за внешней легкостью и непринужденностью стоял громадный труд поисков и освоения наиболее экономичных и рациональных приемов работы.
В 1946 году быковцы приняли решение — выполнить в течение года три нормы, а бригадир — пять. Однако действительность опередила самые смелые замыслы. Итоги года показали, что Быков выполнил 7,2 годовой нормы, а вся бригада в целом — 3,8. В этом же году в начале лета Быков передал в партийное бюро заявление с просьбой принять его кандидатом в члены партии.
За первые два года пятилетки Павел Быков выполнил 12 годовых норм. В повседневную практику его работы вошла скорость резания 600–800 метров в минуту.
В конце 1948 года, испытывая новый быстроходный станок, изготовленный московским заводом «Красный пролетарий», Быков достиг скорости 1138 метров в минуту. Но и это не было пределом. Через два года на этом же станке он достиг скорости 1850 метров в минуту. Такой скорости не достигал еще ни один токарь в мире.
23 годовые нормы — казалось, на такой подвиг нужно время, превышающее число часов в сутках. А Быков приходил к началу смены и уходил вместе со всеми из цеха. Но он не всегда шел домой — председатель профкома цеха, заседатель Верховного суда РСФСР, а вскоре и депутат Верховного Совета СССР, лауреат Государственной премии, Павел Борисович на все находил время. И часто его можно было видеть гуляющим со своими детьми, да и у себя дома он любил все сделать своими руками.
Большую роль в достижении небывало высокой производительности труда сыграло коренное усовершенствование Быковым технологического процесса токарной обработки деталей.
Мысль об этом родилась у Быкова еще в те дни, когда он предложил свою технологи» обработки барабана для танка на Кировском заводе. Много лет спустя, отвечая на вопрос одного из корреспондентов, как ему удалось расшить узкое место в производстве танков, Павел Борисович говорил:
— Подробностей не помню, это ведь подробности военного времени, а главное могу изложить в нескольких словах: в основу разработанной мной схемы изготовления барабана я положил метод, который вынашивал давно и применяю сейчас — метод расчленения сложных операций на ряд более простых.
Так родилась еще одна идея, прославившая Быкова на весь Советский Союз — стахановская технология обработки деталей.
Вот как он объяснял суть своего нововведения:
«По заводской технологии на детали, зажатой в патрон, обрабатывалось максимально возможное с одного раза количество ее поверхностей. После этого деталь перевертывалась, обрабатывались остальные поверхности. Такая технология, исключая многократную постановку детали на станок, обеспечивала заданную точность, но были в этой технологии и свои недостатки. Детали были сложной конфигурации, и обработка их с одной-двух установок была делом очень затяжным. Приходилось часто переналаживать станок с одной скорости на другую, часто менять резцы, поминутно смотреть в чертежи. Много времени уходило на измерения.
Стал я думать, как сберечь дорогие для каждого рабочего минуты; наконец родилась у меня идея пойти по пути расчленения операции. Я убедился, что каждую сложную операцию можно свести к ряду простейших, не требующих большой подготовительной работы. В результате время, необходимое для обработки одной детали, сократилось в пять-шесть раз.
Я добиваюсь быстроты повышением режимов резания, стараюсь использовать всю мощность станка. Это, конечно, важно. Но очень важно и то, что я учусь экономить время на каждом движении у станка.
Таким образом, дело, как видите, не только в расчленении операции, — дело и в подготовке производства, в его организации, в рациональности каждого движения станочника…»
Работа над стахановской технологией заставила Быкова по-новому взглянуть на всю систему организации производства в цехе. Раньше он строил свою работу, исходя из масштабов своего рабочего места. Станок и его работа — вот что было в центре внимания Павла Борисовича. Организация работы по новой технологии требовала охвата в единой системе десятков разных станков, повиновение ритму высокопроизводительной работы многих людей. Быков понимал, что необходимы специальные знания инженера.
Для проверки правильности своих расчетов Быков стал обращаться к помощи инженерно-технических работников. Часто он советовался с главным технологом завода Ермолаевым. С помощью новых друзей был окончательно отработан стахановский технологический процесс обработки деталей.
В 1947 году в Москве появились комплексные бригады, которые ставили перед собой задачу — объединенными усилиями передовых рабочих, техников, конструкторов, механиков улучшить технику производства. Эти коллективы должны были объединять людей теории и практики для совместного решения сложных производственных задач, которые были не по плечу одиночкам. Первой на заводе комплексной была, конечно же, бригада Быкова, потом по примеру быковской были созданы такие же бригады и в других цехах.
Непосредственным результатом победы новой технологии на заводе было увеличение производительности труда в два-три раза. Рационализация технологии и скоростная обработка способствовали тому, что трудоемкость выпуска станков снизилась на 50–70 процентов.
Почин первой комплексной бригады на заводе шлифовальных станков стал достоянием многих производственных коллективов Москвы. Члены бригады выступали с докладами в Центральном комитете профсоюза рабочих станкоинструментальной промышленности, в научно-техническом совете Министерства станкостроения. Коллегия министерства и президиум ЦК профсоюза издали постановление, в котором рекомендовали всем станкостроительным и инструментальным заводам широко распространять новую форму социалистического соревнования и повсеместно организовывать комплексные бригады.
И сразу же со всех концов страны на завод потянулись посланцы промышленных предприятий, чтобы на месте ознакомиться с работой комплексной бригады. Приходилось выезжать на заводы, читать лекции, выступать по радио. Аудитория у быковцев стала всесоюзная.
А еще через некоторое время о нем заговорили в Румынии и Венгрии, Чехословакии и Германской Демократической Республике. Заговорили, как об учителе, посланце великого социалистического государства, помогающем молодым, еще не окрепшим социалистическим республикам освоить опыт социалистической организации труда.