— Людмила, ты помогла бы Але, — сказала Гаганова. — Ведь ты же сейчас свободная.
Шибалова вызывающе посмотрела на нового бригадира:
— Это не мое дело. Моя забота пряжу снимать, вот это с меня и спрашивай!
Валентина поспешила к Ивановой: завязала одну, другую нить, опустила планку — первый съем. К станкам подошла Женя Панкова, произвела съем и, напевая, отошла к окну. А в это время что-то испортилось у Нины Львовой.
— Рая, помоги Нине, — на ходу бросила Гаганова, сама направляясь к машинам Борисовой, которая заканчивала уже вторую шпулю.
— Я съемщица, а не прядильщица, — услышала Валентина в ответ.
Больно сжалось сердце у Валентины, вспоминалась прежняя бригада, слаженная, как часовой механизм. Так и работали до перерыва: одни, как свободная минута, отдыхают у окна, другие суетятся, мешая друг другу, ссорятся. Альбина Иванова плакала.
«Трудно будет», — подумала Гаганова.
В обеденный перерыв, когда девушки ушли в столовую, Гаганова внимательно осмотрела машины. Как они запущены! Механизмы загрязнены, разлажены, много веретен кривых, иные совсем не действуют. Нет хозяйского глаза. Особенно никудышними оказались станки Али Ивановой.
«Со станками-то я справлюсь, — решила Гаганова, — завтра же поговорю с помощником мастера, а вот девчата?»
После перерыва работа протекала в том же темпе. Правда, Валентина теперь старалась работать за троих: и как прядильщица, и как съемщица, и как бригадир-планочница. Это сразу же заметили девушки и уже не так враждебно смотрели на нее. Аля же, не стесняясь, звала:
— Валентина, помоги, пожалуйста, опять нить оборвалась.
«Справлюсь, обязательно справлюсь», — решила Гаганова.
После смены состоялось заседание цехового комитета. Первый вопрос — «Сообщение бригадира-планочницы 1-го прядильного цеха тов. Гагановой В. И. о новом пути повышения производительности оборудования на отстающих участках». Валентина рассказывала о первом дне работы новой бригады:
— Сейчас нужно обеспечить бригаду сырьем и отрегулировать оборудование, и я думаю, что тогда бригада подтянется.
— Почин Гагановой, — сказал заведующий прядильной фабрикой Илья Георгиевич Трабер, — новый, хороший почин. Его следует широко распространять.
Легче стало на сердце у Валентины, но сомнения все же не покидали.
На следующий день в обеденный перерыв она разыскала помощника мастера и начала без вступлений:
— Если бригада отстающая, так к ней и торопиться не надо? Это же не машины, а гробы.
— Я же не отказываюсь, — ответил тот. — Девчата Шибаловой не следили за станками, запустили их.
— Давай вместе поправлять, — сказала Гаганова.
После смены Валентина предложила девчатам остаться. Без охоты откликнулись они на это предложение.
— Живем далеко, когда еще домой приедем.
— В магазин сходить надо.
— А я в кино собралась.
Но новый бригадир был непреклонен. Всем так всем оставаться.
— Работаем мы вместе уже два дня, — начала, волнуясь, Гаганова, — и теперь точно можно сказать, почему бригада отстает. Нет слаженности и взаимопомощи. Нельзя сказать, что вы не умеете правильно выполнять рабочие приемы или что вы бездельничаете. Как будто бы все трудятся так, как надо. Но делается все медленно, недружно, вроде бы каждый за себя.
Валентина остановилась, посмотрела на притихших девчат и продолжала:
— Отсюда и результаты: Борисова и Семенова меняют катушку с ровницей за 8–9 секунд, а Львова и Иванова — за 11–12. Всего 3 секунды — как будто бы ерунда. А на деле Борисова и Семенова наработали по 5 килограммов пряжи больше, чем их соседки. Конечно, они и денег больше заработали.
— Не все так складно и быстро могут.
Это сказала Нина Львова, а Альбина Иванова только руками всплеснула:
— Разве я когда-нибудь угонюсь за Лидой — ведь она же лучшая прядильщица.
А Гаганова между тем продолжала:
— В одиночку каждая из нас с заданием не справится. Надо всем вместе: съемщица помогает прядильщице, прядильщица — съемщице. Тогда каждая секунда будет на счету.
Валентина снова замолчала. Девушки выжидательно смотрели на нее.
— Да и с дисциплиной в бригаде неважно. На работу приходите тютелька в тютельку. А надо бы минут за десять-пятнадцать приходить, чтобы не спеша, на ходу принять смену. А станки какие у нас? Настоящие пуховые фабрики. Мы уже договорились с поммастера — починим, как положено, настроим машины, как пианино. Но станки больше не запускайте — они как дитя малое, за ними ухаживать надо.
Не так-то просто было побороть старые порядки в бригаде. Пожалуй, больше всех знала, как тяжело Гагановой на первых порах, Варвара Ивановна Базлова — секретарь партийного бюро фабрики. Старая коммунистка, чуткий, принципиальный человек, она сразу же увидела в почине Гагановой большое государственное дело. Еще тогда, когда Валентина пришла к ней вместе с секретарем комитета комсомола Зиной Максимовой посоветоваться по поводу перехода в новую бригаду, она сказала:
— Хорошее ты дело задумала. Но не забудь, Валя, что потеряешь на первых порах примерно треть своей зарплаты. Шибалова никогда больше шестидесяти рублей не получала. Как твои-то дела? Не будет ли трудно?
Валентина вспыхнула как порох. «Только тогда, — вспоминала она впоследствии, — мелькнула мысль о заработке — обо всем думала, а о заработке нет. Не отступлюсь от своей цели, — решила она, — а то как горько будет вспоминать потом эту минуту малодушия». И она твердо сказала Варваре Ивановне:
— Продержусь пока! Да и не век бригаде плестись в хвосте.
Варвара Ивановна покачала головой:
— Ты ведь отвечаешь теперь за всех членов бригады. Десять разных характеров, нравов. Надо к каждой подыскать ключик, каждой помочь, научить.
И Валентина учила. Она переходила от станка к станку и обучала девушек, как надо быстро, почти молниеносным движением присучивать оборвавшуюся нить, точно, без суеты снимать съем, чтобы машина не простаивала ни секунды, бережно относиться к так называемым отбросам производства — подбирать и сортировать обрывки ровницы, нити и хлопка. Гаганова добилась отличной наладки оборудования.
Пользуясь правами бригадира, она произвела перестановку людей в бригаде. Наиболее сильная прядильщица Людмила Борисова была поставлена к машинам, которые в то время работали хуже других. Гаганова была уверена, что с помощью помощника мастера Борисова наладит и эти машины. Лучшие станки были отданы самой отстающей прядильщице — Альбине Ивановой.
Одновременно была произведена перестановка съемщиц. Их всего в бригаде было шесть. На самую трудную работу были поставлены наиболее опытные работницы Панкова и Шибалова.
Гаганова, строгая и требовательная к себе, вырабатывала эти же качества у всех членов бригады. Новый бригадир не допускала опозданий даже на несколько минут. Радовало ее, что Альбина Иванова, которая жила дальше всех, в деревне Пашино, всегда вовремя вставала к станкам. На оправдания опоздавших:
— Проспала. Подруги не разбудили.
— Далеко живу…
Гаганова говорила:
— Не из Пашина ли шла? Так ведь Аля-то уже давно здесь.
Постепенно опоздания исчезли. Девушки стали приходить на работу раньше минут на десять-двадцать, чтобы, как учила Валентина, принять смену на ходу.
Незаметно, но настойчиво развивала Гаганова дружбу и товарищескую взаимопомощь в бригаде. Подсев как-то во время обеда к Лиде Семеновой — своей лучшей прядильщице, — она сказала:
— Лида, а почему бы тебе не взять шефство над Ниной Львовой? Ведь вы же землячки, вместе домой в Бологое в отпуск ездите. Нехорошо получается: ты — передовая, она — отстающая.