Твердо запомнил эти уроки Константин Хабаров. И нс только в шутку называл он впоследствии свое ремесленное училище рабочей академией. Большой смысл вкладывал в эти слова!
Жили ремесленники в общежитии, и дома Костя бывал только по выходным. Приходил возбужденный, радостный и сразу же начинал торопливо рассказывать, что узнал нового за неделю, что видел в цехе. Мать изумленно ахала, отец довольно кивал: ему нравилось, что сын любит выбранную профессию, рассуждает серьезно и убедительно, словно взрослый.
Свободное время Костя проводил по-разному. Иногда просто бегал с ребятами (в пятнадцать лет остаются еще мальчишечьи привычки!), иногда сидел за книгами. Но чаще всего рисовал. Он полюбил это занятие с первых классов и все больше увлекался им. В школе никто не мог лучше оформить стенную газету, написать лозунг. А когда открылся первый в городе Дворец пионеров, записался в изокружок. Втайне мечтал, что когда-нибудь сумеет стать настоящим художником. Правда, в последнее время эта мечта как-то потускнела: искусство металлургии привлекало сильнее.
В то памятное воскресное утро Костя собирался с друзьями на рыбалку. Приготовили заранее удочки, набили карманы хлебом, шумной гурьбой вышли на улицу. Не было только Николая, двоюродного брата. Ребята ворчали — договорились ехать вместе, а он подводит. И вдруг увидели: бежит Николай взволнованный, размахивает руками.
— Война началась!..
Известие это они восприняли с любопытством, но без особой тревоги — никто не мог представить, какая страшная пришла беда. Поговорили между собой и согласились, что фашистов разобьют в два счета, и потому не стали отказываться от рыбалки.
Вечером они вернулись с хорошим уловом, но никто из взрослых не обратил внимания на добычу. Люди были хмурые, озабоченные, и многие уже укладывали походные рюкзаки — синие повестки военкоматов пришли в сотни домов магнитогорцев.
В первый день войны, перечеркнувший тысячи надежд и судеб, невозможно было представить масштабы грядущих испытаний. И не знал Костя Хабаров, что скоро уйдет в армию отец, которому суждено ненамного пережить День Победы, что под Сталинградом сложит голову брат Василий, а под Курском — двоюродный брат Николай, что недосчитается он многих друзей и ровесников… Война ведь только начиналась.
Утром ремесленники пришли, как всегда, на занятия, встретились с мастером.
— Вот что, хлопцы, — сказал Андрей Иванович. — Вы на рабочие места торопились — так могу сказать, что пришло это время. Раньше, чем следовало, но тут уж ничего не попишешь. Многие доменщики уходят на фронт, и многие уйдут вслед за ними. А вам на смену становиться. И работать придется — как воевать. Если надо, то без сна и без отдыха. Чем больше будет металла, тем скорее врага одолеем.
Всех ремесленников раскрепили по сменам — для производственной стажировки. И сразу же они стали работать наравне со взрослыми. Каждый человек в цехе был на счету, и скидок на возраст здесь не делали. Да и в других цехах состав рабочих заметно изменился. Вставали к станкам и металлургическим агрегатам женщины, подростки. Но продукции надо было выпускать гораздо больше, чем до войны, — и для брони, и для снарядов, и для орудий требовалось очень много металла…
Однажды Костю вызвал к себе начальник цеха.
— Говорят, осмотрелся ты неплохо, — сказал он. — Пора и самостоятельно работать. Пойдешь на газопровод по пятому разряду. А командиром у тебя будет Василий Никанорович Потапкин. Знаешь такого?
Как же мог не знать Костя одного из самых уважаемых работников цеха? О старом доменщике Потапкине много раз рассказывал своим питомцам Андрей Иванович, восхищался им.
Шел Потапкину уже шестьдесят шестой год, но выглядел он бодро, и неукротимой его энергии могли позавидовать молодые. С сомнением оглядел он щупленькую фигурку помощника, вздохнул, но тут же дружески улыбнулся.
— Слышал, что парень ты старательный. А это в нашей работе главное. Вот освоишься с делом, подрастешь на пару вершков, поставлю тебя помощником газовщика. А там, глядишь, и газовщиком станешь… Мы ведь тоже по ступенькам поднимались — мастерство не сразу приходит.
Везло Хабарову на хороших учителей! У Потапкина перенимал он не только технические знания и сноровку, но и многие черты характера — аккуратность в любом деле, бережливость, доброту к людям. Василий Никанорович не читал наставлений, но поступки его были красноречивей самых проникновенных слов.
Однажды заметил Костя, что по дороге в цех Потапкин собирает в карманы разные железки — то гайку поднимет с земли, то костыль. Удивился: зачем это?
— Лишняя сталь — лишний снаряд для фронта, — ответил мастер.
И с тех пор Костя тоже не мог равнодушно видеть, если где валяется без дела металл.
Нередко Василий Никанорович отзывал его в сторонку, совал в руки то яблоко, то пару вареных картофелин, то еще какую-нибудь снедь.
— Взял перекусить с собой, да, понимаешь, аппетита что-то нет. А ты молодой, тебе расти надо — ешь на здоровье!
Пожалуй, именно Потапкин сумел удержать его у домны. Не раз думал Костя уйти из цеха, отыскать работу полегче. Это ведь лишь издали труд доменщика выглядел красивым, а на самом деле оказался он изматывающе тяжелым, до кровавых мозолей, до чугунной тяжести во всем теле. Большинство операций приходилось выполнять вручную, а силенок не хватало. Иной раз по пять-семь человек висли подростки на цепь, чтобы открыть шибер горячего дутья, перекинуть клапаны. К тому же и после смены никогда не удавалось пойти на отдых: людей в цехе постоянно недоставало, и нередко даже ночевать приходилось на рабочих местах. И если бы не дружеская поддержка старого мастера, кто знает, может, и сменил бы Хабаров профессию…
Но как бы ни было трудно Косте, виду он не показывал и никогда не хныкал. Не было случая, чтобы он не справился с заданием, и руководители цеха не раз ставили его в пример. Он только плечами пожимал: а как же иначе работать?
Как-то вечером он шел домой и встретил соседа, который работал на стройке. Кивнул ему, хотел идти дальше, но тот схватил за руку.
— Поздравляю, Костенька! Очень рад за тебя!
— А в чем дело?
— Как, ты еще не видел себя?
Оказывается, в центральной аллее комбината под лозунгом «Все для фронта, все для победы!» вывесили портреты передовиков. И среди лучших металлургов оказался он, Костя Хабаров, не закончивший еще ремесленное училище! Портрет красовался в аллее долго, и каждый раз, проходя мимо, Костя краснел, смущенно оглядывался. Об одном жалел: отец не видит.
К началу войны Магнитогорский комбинат выплавлял 11,5 процента всего советского чугуна. Но неизмеримо возросло значение Магнитки, когда фашистские полчища стали захватывать нашу землю и металлургия юга оказалась парализованной. От уральцев в первую очередь зависело обеспечение армии необходимым оружием, зависела судьба сражений. И молодой коллектив с честью выдержал суровое испытание.
Подсчитано, что каждый третий снаряд, выпущенный по врагу в годы войны, был изготовлен из магнитогорской стали. Тысячи танков были одеты в уральскую броню. Можно сказать без преувеличения, что Константин Хабаров и его товарищи стояли у самых истоков нашей победы, что между их нелегким трудом и торжественным салютом в честь разгрома врага — прямая и неразрывная связь.
В начале 1942 года Хабарова, которому не было еще и семнадцати лет, назначили газовщиком третьей доменной печи. Наверное, в мирное время такой быстрый рост был бы невозможен — на старых заводах доменщики годами дожидались возможности подняться на очередную рабочую ступеньку. А тут вчерашнему ремесленнику доверяется ответственнейший пост! Костя хорошо понимал, что опыта у него совсем мало и до настоящего специалиста ему далеко, однако взялся за дело горячо. Уж очень хотелось ему оправдать доверие! И старшие товарищи ободряли — без их постоянной помощи вряд ли сумел бы он справиться.
Замечательные люди работали рядом с Хабаровым. Имена многих из них навсегда войдут в историю комбината. Безраздельно преданные Магнитке, они создали ее славу, ее огромный авторитет. Люди, которыми нельзя не восхищаться.