– Между прочим, мальчишки тоже бывают отличные, – заметил город. Не ради торжества равноправия, а просто потому, что спорить ужасно любил.
– Отличные – не то слово, – легко согласился Роман. – Но крайне редко влюбляются в чужие фантазии, им хватает своих. Короче, мальчишки – народ практичный, перед ними настоящей, неиллюзорной задницей лучше крутить.
Отправил роман издателю и в тот же вечер напился на радостях. С соавтором, в смысле, с городом, с кем же ещё. Когда живёшь не рядом, а прямо в любимом друге, который тебя окружает со всех сторон, других близких друзей, каким бы ни был общительным, особо не заведёшь.
Купил десяток бутылок тёмного пиратского рома, так что в начале прогулки рюкзак с угощением еле пёр. Зато всем хватило – мостам через реку, самой реке и оврагам, и старой липе в заброшенном парке, и целым семи холмам. Ну и самому кое-что осталось, даже, пожалуй, несколько больше, чем следует заливать в слабосильный человеческий организм. Впрочем, когда живёшь не рядом, а прямо внутри любимого собутыльника, можешь быть совершенно уверен, что домой после пьянки как-нибудь да попадёшь.
Книгу успели выпустить к Новому году, рекламировали, как лучший подарок детям и взрослым; редкий случай, когда реклама не оказалась враньём. Критики хором ругали роман «безыскусной слащавой поделкой», зато читательницы рыдали ночами от избытка противоречивых, но сильных чувств и рисовали портреты героев в своих дневниках, а издатель спешно печатал дополнительные тиражи и требовал продолжения – словом, всё шло по плану. А как иначе. Это же мой, а не чей-то план, – весело думал Роман, сидя на лавке в заснеженном парке, куда город его в тот вечер зачем-то зазвал.
– А давай они в своём доме дискотеку откроют, – раздался голос над его ухом. – Или рок-клуб. Или ещё что-нибудь интересное, лишь бы не ресторан. Ресторанов уже и так слишком много, зачем нам ещё один? И пускай заведут дракона, а лучше – пару, чтобы он не скучал. Слышишь? Это самое главное! Пусть хотя бы в твоей книжке будут драконы, если уж мне их прямо на улицах почему-то нельзя развести.
– Ладно, пусть будут драконы, – согласился Роман. – Но дискотека с рок-клубом мне как-то не очень. Пусть открывают кофейню, это сейчас супермодно. И тебе самому, между прочим, пара-тройка нормальных кофеен тоже не повредит.
Дальше – ну, понятно как было. За четыре года писатель Роман написал ещё полдюжины книг. Волшебные жители дома на Башенной улице завели у себя во дворе пару юных драконов и добродушно, по-соседски ругались, чья нынче очередь их кормить; открыли-таки кофейню, в которую самый обычный прохожий (далеко не всегда и не каждый, но всё-таки) может просто с улицы случайно зайти; победили около полусотни опасных чудовищ (не больше десятка на книгу, с чудовищами важно не переборщить); влюблялись в кого ни попадя столько раз, сколько автор смог сочинить, почему это дело добром не кончилось; в каждом томе кто-нибудь уходил, хлопнув дверью, навек, но всегда возвращался, потому что скучал по дому на Башенной улице, кофейне, драконам и любимым друзьям.
Короче, чего только не было, смысла нет пересказывать, это надо читать. Писать такие книжки – не работа, а чистое удовольствие, но эффект получается будь здоров. Особенно если их пишут вместе говорящий человеческий город с израненным сердцем и влюблённое в него по уши волшебное существо.
Город, кстати, тоже ушами не хлопал. В смысле, не только книжки помогал сочинять. Завёл себе дюжину превосходных кофеен, в модных европейских столицах такие ещё поискать, организовал вечерние танцы на набережной, чтобы веселее жилось, научился сгущать обычные речные туманы до консистенции сновидения наяву, увеличил число пассажирских воздушных шаров с двух до десятка и запустил по реке прогулочный пароход. И вообще отлично держался, даже пожаров почти не устраивал, убрал из постоянного репертуара добрую половину ночных кошмаров и с мостов всё реже кого-то ронял.
Роман своим новым человеческим телом почти не помнил, только умозрительно мог представить сердечную боль, вопреки которой этот город играет и веселится, радуясь всякому новому дню. Всё-таки странная штука люди, – иногда думал он. – Вроде, дураки дураками, но ведь как-то сумели своими руками из обычных камней и брёвен построить такой.
Впрочем, город всё чаще сообщал ему ликующим шёпотом, от которого листья с деревьев облетают в июле и черепица осыпается с крыш: «Представляешь, мне больше не больно! Вот прямо сейчас – вообще ничего не болит!»