Поколебавшись, грек выбрал и заменил им тот, который катали Волний и бабы. Над ним сосредоточился уже я сам. Медленно, но зато не перекатил, а перетащил вправо, влево, от себя и к себе, а потом как-то машинально — не собирался этого демонстрировать, но на автопилоте оно само так вышло — "разъехал" скорлупу в разные стороны, отчего она треснула и развалилась, обнажая ядрышко.
— Как видишь, это умеют и некоторые из нас, — говорю ему, — И в этом для нас, как видишь, не помеха ни съеденное нами мясо, ни отправленные моей рукой к праотцам двуногие без перьев, которым я давно уже потерял счёт. Это или есть от рождения, или нет. Если есть — можно развить и усилить, но если нет — не поможет никакой даже самый правильный и угодный богам образ жизни.
— Страшная судьба ожидает мир, если этой Силой овладеют в совершенстве те, кто выбрал путь служения Злу, — ужаснулся философ, — Я даже представить себе боюсь то могущество, которое обрётёт вместе с ней лишённый чести и совести тиран.
— И всё-таки ты попытался соблазнить этим нас, решительных и беспощадных убийц. То есть, именно злых людей, если следовать логике твоего учения, — заметил я.
— Чтобы привлечь на путь Добра. Похоже, что не судьба?
— В вашем понимании — не судьба. Я ведь объяснил уже тебе, Деметрий, что мы живём в жестоком окружении. На севере и на востоке мы соседствуем с дикарями похуже нас самих, а на юго-востоке — с римской Бетикой. А за спиной у нас только Море Мрака, и отступать нам некуда, если нас сомнут. А рассеиваться маленькими тайными общинами по всей Ойкумене, как это сделали вы, мы не хотим. Ваше учение пригодно лишь тогда, когда все вокруг вас таковы же, как и вы сами. Этого не было сотню лет назад, нет сейчас и вряд ли стоит ожидать в обозримом будущем. Два ваших Уранополиса, ничем хорошим так и не кончиших — наглядное тому свидетельство, и третьего, который тоже кончит тем же самым, нам на нашей земле не нужно. Основывайте его и повторяйте в нём снова свои прежние ошибки где-нибудь в других местах и как-нибудь уж сами, без нас.
— Ну а если мы не будем проповедовать наше учение среди ваших людей?
— Кого ты хочешь обмануть, Деметрий? В проповеди вашего учения весь смысл вашей жизни, от которого вы по доброй воле не откажетесь. Вам, конечно, не привыкать прятаться в катакомбах или где вы там прячетесь, но это умели и адепты секты Диониса. Последние из них всё ещё висят на перекладинах, и ты наверняка видел их…
— Эти люди избрали путь Зла, — задумчиво проговорил грек, — Я не одобряю тех жестоких методов, которыми вы пресекли их деятельность, но само ваше стремление её пресечь мне понятно.
— То-то и оно. Вы — другие, и будет очень неприятно, если вслед за этими нам придётся немножко ловить, немножко судить и немножко вешать уже вас…
— Для вас нет разницы между участниками Дионисий и нами, детьми Неба?
— Разница между вами, конечно, есть, и она очевидна для любого, но нам нужна золотая середина, а вы с ними представляете собой две противоположных крайности, для нас одинаково неприемлемые. Оба ваших учения вредны для нас, и поэтому будет лучше для всех, если те из вас, кому не подходят наши обычаи и наш образ жизни, покинут нашу страну. Не прямо сейчас — может быть, мы и убийцы, но не настолько, чтобы заставить вас пуститься в плавание по штормовому зимнему морю. Я не рассчитываю и даже не надеюсь на то, что вы воздержитесь от проповеди, но если вы ограничитесь одними только эллинами, то до весны мы закроем на это глаза. Но с началом весенней навигации здесь должны остаться только те из вас, кто согласен влиться в турдетанское общество и жить по турдетанским законам. Я не знаю, сколько их будет — пять человек или двое или всего один, но им мы будем рады. Рады будем и всем вам, если после неудачи с вашим уже третьим Уранополисом вы наконец-то одумаетесь и пересмотрите ваши взгляды на жизнь. А пока — увы, нам с вами не по пути…
Володя с Наташкой и Аглеей ушли вместе с греком, дабы заодно проводить и его, а мы с Васькиным вышли на балкон и задымили сигариллами.
— Макс, ты сам-то хотя бы понял, КОГО ты гонишь из страны пинком под зад? — мы думали, Юлька тоже ушла с ними, а она тут как тут — настолько ошарашена, что даже дым наш табачный терпит.
— Овощей, Юля. Абсолютно бесполезных для нас овощей.
— Между прочим, Макс, если я хоть что-то поняла в книгах этих твоих любимых этологов, то вот как раз эти ураниды и есть те, кого ты называешь низкопримативными и нужными нам позарез. И я тебе их рекомендовала именно по этим соображениям.
— Это я понял. Ты хотела, чтобы к ним стекались все низкопримативные со всей страны, дабы нам не искать их самим днём с огнём?
— Раз понял — почему отверг?
— Овощи они, Юля. От рождения они низкопримативные и нужные нам, но их утопическое учение сделало их овощами, и все, кого они обратят в свою веру, тоже будут такими же овощами. И ты предлагаешь мне позволить им испортить превосходнейший и весьма дефицитный человеческий материал? Этому — не бывать, и лучше уж выгнать их взашей сейчас, чем вздёрнуть высоко и коротко через полгода. И если они не оставят мне выбора, то я это сделаю — лучше повесить пару-тройку десятков в этом году, чем столько же сотен через пару лет. Хватит с нас промедления с дионисанутыми!
— Если они не подходят нам здесь, почему бы не отправить их на Острова?
— Юля, только там нам ещё этих пацифистов не хватало! Азоры — это ведь не только наше убежище на всякий пожарный, но и наш резерв — во всех смыслах. В том числе — в перспективе — и по людям. И человеческий резерв нам там нужен полноценный, а не овощи, подобные этим.
— Но ведь ты же собрался отправить туда тех дионисанутых шлюшек, которых не повесили. Они, значит, для Азор подходят, а ураниды — нет?
— На Азорах дефицит баб. Закоренелых мы вздёрнули, самых разнузданных в бордели определили, а эти достанутся в жёны лузитанам, веттонам и маврам, у которых не очень-то забалуешь.
— Но которые гораздо обезьянистее, как ты выражаешься, этих уранидов. Разве не лучше было бы отдать их в жёны им? И Деметрий, кстати, намекал мне на нехватку у них женщин, так что они бы приняли их с удовольствием.
— А ты не спросила его о причинах этой нехватки?
— Думаю, он бы обиделся.
— Правильно думаешь. Ну и какой смысл отдавать их этим овощам, от которых они один хрен рожать не захотят и один хрен будут наставлять им рога с теми, кому я и планирую их отдать? Так хотя бы уж семьи тамошние прочнее и добропорядочнее будут. Это во-первых, а во-вторых — зачем нам там греческая диаспора? Для того ли мы тасуем и перемешиваем там всех, кого только можем? Чем скорее они там все отурдетанятся — тем лучше. И в-третьих, нам нужны и там потенциальные бойцы, а не эдакие непротивленцы, которым меч в руки взять их религия не позволяет. К тебе в прежней жизни не приставали на улице баптисты?
— Нет, только свидетели Иеговы.
— Ага, эти помногочисленнее и понастырнее. Ну а мне и баптисты пытались на мозги капать. А вот эти ураниенутые — считай, что те же самые баптисты и есть, только не христианские, а их эдакие языческие предтечи. Да только хрен ведь редьки не слаще…
— Может быть, ты и прав, Макс, но мне будет жаль, если их вырежут дикари.
— Скорее всего, так оно и будет — тех из них, кто не поумнеет. А те, кто всё-же своевременно одумается — эти вспомнят, что мы им предлагали, и будут знать, куда им теперь податься. Таким — всегда добро пожаловать…
21. Лузитаны
Млять, в гробу я видел подобные сюрпризы! Ладно те лузитаны, ликутовские, которые в долине Тага и севернее, эти хулиганы и раззвиздяи по жизни, но наши-то куда, спрашивается, рыпнулись? В смысле — наши лузитаны, завоёванные, замирённые и даже в какой-то мере окультуренные. Живут-то ведь хоть и победнее наших турдетан, поскольку работать — это им не лясы точить и не пивом назюзюкиваться, а разбойничать — здесь им давно уже не тут, но и уж всяко побогаче своих северных раззвиздяев-соплеменничков, поскольку кое-чему за эти годы тоже всё-таки научились. И трёхполье "пшеница-ячмень-горох" худо-бедно освоили, и виноград дикий собирают, и вино из него делать научились, и хотя оно у них кислятина ещё та, но уже получше того горького пива, и теперь зерно у них уже не столько на пиво идёт, сколько на жратву, и в результате жратвы хватает — в прошлом году, например, жёлуди только один раз и жрали — ага, вместе со всеми осенью, как заведено у нас по обычаю, когда мы все желудёвую кашу трескаем. Ну, не по всей ещё стране, конечно, а пока только вблизи от Оссонобы, где они с турдетанскими деревнями тесно соседствуют, а те — с нашими латифундиями, и есть кому перенять передовой опыт, да другим его передать, но эффект уже вполне заметный. Впервые, кстати, африканского зерна в прошлом году не закупали — своего наконец-то хватило. Ну вот и спрашивается, чего людям неймётся-то? Обидно, что в армию их, таких храбрых и героических, брать не хотим? Да, жаловались их вожди на Большом Совете, что есть такое дело, тоже служить и воевать хотят. Ну так разве ж не решили вопрос? Тогда же и постановили, что с этого года и их на учебные сборы призываем, дабы дисциплине и строю для начала поднатаскать, а в следующем — первый пробный набор наших лузитан во Второй Турдетанский. Не было у них никаких серьёзных причин для бузы, а учитывая строгость наших законов, давно уже им хорошо известную, причина должна была быть ОЧЕНЬ веской…