Половина стражей из отряда Кетча бесполезно щелкают затворами. Идиоты. Каждое ружье в здании имеет встроенный чип, запрограммированный на блокировку выстрела, если под прицелом Ева.
Ева. Где же она?
Я вскакиваю из-за стола и направляю Холли в толпу женщин. Вглядываясь в хаос, наконец-то вижу Еву.
Голубые глаза вспыхивают сквозь тонкую черную вуаль. Один из людей Кетча держит ее за талию и оттаскивает подальше от опасности, от линии огня, чтобы стражи могли активировать оружие и ликвидировать угрозу.
Когда я оборачиваюсь, лицо Диего всего в метре от меня. Он что-то бормочет себе под нос, словно читает молитву. Его ничуть не смущает вся эта заваруха, ему нет дела до вооруженных людей, отчаянно прорывающихся к нему сквозь толпу Матерей. Он полностью сосредоточен, когда ослабляет хватку и срывает вуаль, открывая лицо женщины, которую убил.
Бормотание прекращается.
Парень облажался.
Он роняет тело своей жертвы и бросается на рядом стоящую женщину под вуалью. Он знает, что Ева все еще в комнате.
Внезапный металлический треск эхом отражается от стен. Каждое ружье готово к выстрелу – теперь, когда Ева выведена за линию огня.
Я оглядываюсь назад и вижу, как она цепляется за дверь комнаты, пока ее тащат к лифту. Но прежде ей все-таки приходится стать свидетелем расстрела претендента номер два.
Комнату озаряют вспышки: десяток ружей открывают огонь по Диего. Я успеваю увидеть это через отражение в распахнутых от ужаса глазах Евы, прежде чем ее вытаскивают в коридор.
Беги, Брэм.
Я бегу так быстро, как только позволяет проекция Холли, невзирая ни на какие препятствия, протискиваясь сквозь стол и стулья, толпу матерей и охранников Кетча, пользуясь всеми преимуществами существа, сделанного из света. Мой кинетический костюм пульсирует и вибрирует, указывая на объекты и людей, сквозь которых я проникаю, но мне плевать. Сейчас не время для иллюзий.
Я выбегаю в коридор в тот миг, когда двери лифта уже закрываются перед Евой и ее телохранителем.
Мое сердце замирает при виде этого зрелища. Все кажется неправильным. Ева прижата к стенке сферической кабины, на ее лице – застывшая маска ужаса.
Офицер безопасности пристально смотрит на двери, словно призывая их двигаться быстрее. Он поднимает взгляд, и наши глаза встречаются.
В эту долю секунды я успеваю прочитать его мысли. И словно все его внутренние демоны кричат мне в лицо, раскрывая истинность намерений спасителя.
Двери закрываются, я бросаюсь вперед, протягивая руки к Еве. Нас разделяет всего пара шагов, когда лифт летит вниз, и от оглушительного крика, доносящегося изнутри, дрожат стены кабинки.
– Холли!
11
Ева
Ее имя звучит у меня в ушах, когда мой голос эхом отражается от стенок кабины, и горло перехватывает ужас при виде закрытых дверей лифта. Я совершенно сбита с толку и не соображаю, в каком направлении мы движемся. Вверх или вниз – не имеет значения, потому что его рука тянется к рычагу аварийной остановки. Мы зависаем между этажами. Одни.
Я съеживаюсь от страха. Вжимаюсь в стенку и мысленно молю о том, чтобы металл поглотил меня. Я не должна здесь находиться. Я должна быть на встрече с претендентом, которого так тщательно отбирали для меня. Я должна быть в той комнате.
Та комната.
Диего.
Мать Нина.
По телу пробегает судорога, вызывая рвотный рефлекс.
Нет времени раскисать. Нет времени на раздумья.
Не сейчас.
Я смотрю, как мыски черных сапог разворачиваются в мою сторону.
Это он. Тот, из строя. На кого я посмотрела. И кто посмотрел на меня. Он схватил меня за талию. Вытащил из комнаты. Отволок туда, где безопасно.
Безопасно.
Поначалу, когда его руки сомкнулись на моей талии, я подумала, что так и должно быть. Что это часть другого плана, о котором меня не предупредили, но слишком много всего происходило вокруг. Суматоха. Паника. Я под вуалью, в толпе матерей. Кто-то мог подумать, что она – это я, но он-то точно знал, кого оттаскивал от бездыханной матери, выносил из кровавого хаоса.
Мой взгляд медленно скользит по его сапогам, униформе, поднимаясь к вздымающейся груди.
– Сними вуаль, – говорит он, тяжело сглатывая и сжимая пальцы.
– Нет, – поскуливаю я.
Его рука взмывает вверх и срывает вуаль. Слышно, как трещит тонкая ткань.
Тогда я поднимаю на него глаза. Облегчение, восторг, удовольствие и ужас, мелькающие на его лице, подсказывают, что он не является частью плана Диего, что он действовал спонтанно. Но точно так же мне ясно, что он вообще не является частью плана, будь то Кетча или Вивиан, ЭПО или своего собственного.