— Мне, возможно, придется задержать ваш отъезд на несколько минут, — сказал Скотт-Кинг. — Я должен зайти повидать моего коллегу мистера Уайтмейда.
Уайтмейд еще лежал в постели и вид имел не то чтобы больной, но странный; несколько, можно сказать, возбужденный. Он все еще оставался изрядно навеселе. Двери его номера были широко распахнуты на балкон, а там, скромно завернувшись в банные полотенца, сидела мисс Свенинген и жевала бифштекс.
— Они говорят там внизу, что вы не едете с нами в Симону. Это правда?
— Правда. Я что-то сегодня с утра не в форме. Кроме того, у меня здесь кое-какие дела. Как бы это вам объяснить… — Он кивнул в направлении гигантского всеядного, сидевшего у него на балконе.
— Вчера вы приятно провели вечер?
— Ничегошеньки я не помню, Скотт-Кинг. Помню, что мы с вами были на каком-то официальном приеме. Помню какой-то скандал с полицией, но это было намного позже. Наверно, через много часов.
— С полицией?
— Да. На каких-то танцульках. Ирма была великолепна — точно из фильма. Они все попадали, как кегли. Если б не она, сидеть бы мне сейчас, наверно, в участке, а не попивать с вами минеральную воду.
— Вы произнесли речь?
— Думаю, что да. Вы ее не слышали? В таком случае мы никогда не узнаем, что я сказал. Ирма описала ее на свой несколько туповатый манер как нечто весьма длинное, страстное и совершенно невразумительное.
— Вы говорили о Беллориусе?
— Полагаю, что, скорей всего, нет. В мыслях моих, кажется, преобладала любовь. Сказать вам откровенно, я потерял всякий интерес к Беллориусу. Он, собственно, никогда и не был велик. Он еще больше ослаб, а потом и вовсе угас нынче утром, когда я узнал, что Ирма не из нашей делегации. Она приехала на конгресс по физической подготовке.
— Мне будет вас не хватать.
— Оставайтесь с нами на гимнастику.
Скотт-Кинг испытал минутное колебание.
Предстоящая поездка в Симону была окутана неизвестностью и, пожалуй, таила опасности.
— Приедут пятьсот спортсменок. Может, какие-нибудь акробатки из Индии.
— Нет, — твердо сказал наконец Скотт-Кинг. — Я должен сохранять верность Беллориусу.
И он вернулся к членам делегации, нетерпеливо ожидавшим его, сидя в автобусе у дверей «Рица».
Город Симона расположен вблизи Средиземного моря, на отрогах огромного горного массива, покрывающего на карте половину Нейтралии. Заросли грецкого ореха и пробкового дуба, миндальные и лимонные рощицы, оживляя эту местность, доходят до самых городских стен с цепочкой остроконечных бастионов. Впрочем, эти сооружения, хитроумно воздвигнутые в семнадцатом веке, за всю долгую историю борьбы и смуты так и не использовались по назначению, ибо не окружали ничего такого, что могло бы иметь стратегическое значение. Средневековый университет, кафедральный собор в стиле барокко, два десятка церквей, на чьих изящных белокаменных колокольнях аисты строят гнезда и выводят потомство, площадь в стиле рококо, два-три небольших запущенных дворца, рынок да еще торговая улица — вот и все, чем богат город и что может быть угодно душе человека. Железная дорога проходит за городом, и ее присутствие выдают лишь редкие облачка дыма над верхушками деревьев.
В час полуденной мессы Скотт-Кинг сидел вместе с господином Богданом Антоником за столиком кафе на одном из бастионов городской стены.
— Думаю, взгляду Беллориуса открывалась совершенно та же картина, что предстает перед нами сегодня.
— О да, дома, во всяком случае, не меняются. И все та же иллюзия мира и спокойствия, хотя, как и во времена Беллориуса, окрестные холмы вон там, у нас за спиной, кишат разбойниками.
— Он упоминает о них, если не ошибаюсь, в восьмой песне своей поэмы, но неужели и в наши дни?..
— Да, все то же. Теперь их, впрочем, называют по-другому — партизаны, бойцы сопротивления, непримиримые. Как хочешь, так и зови. Результат тот же. Чтобы проехать по многим дорогам, нужна полицейская охрана.
Они замолчали. За время их долгого окольного путешествия в Симону между Скотт-Кингом и секретарем по международным вопросам зародилась дружеская симпатия.
Сладостно прозвонили колокола на освещенных полуденным солнцем колокольнях двадцати сумрачных городских церквей.
Скотт-Кинг первым нарушил наконец молчание:
— Знаете, мне показалось, что мы с вами единственные из всей делегации, кто читал Беллориуса.