Среди них были патриарх Константинопольский, высокоуважаемый и храбрый муж, мессер Мартино Дзаккерия, адмирал генуэзцев, мессер Пьеро Дзено, венецианский адмирал, маршал короля Кипрского, многие братья-госпитальеры и еще пять сотен добрых христиан, сражавшихся в турецком лагере. Таковы были тяжелые потери христианского войска, а остальные укрылись в городе. На их счастье защитников крепости не обескуражило поражение и они отважно отбивались от турок, так что те не смогли вернуть себе Смирну[775] и понесли большой урон от арбалетчиков, охранявших город. Когда известия о происшедшем распространились на западе и дошли до папы, взятие Смирны было встречено с большой радостью, а проигранная битва и гибель достойных мужей вызвали скорбь. Папа тотчас же объявил об отпущении грехов тем, кто отправится или снарядит кого-нибудь на подмогу осажденным. Во Флоренции таких экипированных за чужой счет и добровольцев набралось четыреста человек. Все их доспехи были отмечены знаком креста, а сверху они надели белые плащи с алыми крестами и лилиями. Командирами и знаменами они обеспечили себя сами. Из Сиены выступили триста пятьдесят человек, как и из многих городов Тосканы и Ломбардии, откуда больше, откуда меньше, и все они самостоятельно и независимо от коммуны отправились в Венецию, где можно было погрузиться на корабли, нанятые папой и церковью. Главнокомандующим крестоносцев был назначен Вьеннский дофин, который прошел через Флоренцию со своим войском, набранным церковью, в начале октября 1345 года. Отсюда его путь лежал в Венецию для продолжения похода; туда стекались и прочие рыцари из северных стран, желавшие получить индульгенцию, многие ехали на средства церкви. Оставим теперь рассказ об этом предприятии и сообщим о других тогдашних новостях.
43. О СУРОВОМ ЗАКОНЕ, ПРИНЯТОМ ФЛОРЕНТИЙСКОЙ КОММУНОЙ ПРОТИВ ДУХОВЕНСТВА
4 апреля 1345 года правители и наставники народа Флоренции, о достоинствах которых мы говорили выше, приняли суровый и жестокий закон о духовных лицах, противоречащий всем указам и постановлениям Святой Церкви и во многих статьях покушающийся на ее свободу. Наряду с прочим там было сказано, что духовное лицо, виновное в совершении уголовного преступления против мирянина, лишается защиты коммуны и подлежит наказанию и штрафу, невзирая на его сан. Если же такое духовное или светское лицо получит от папы или его легата письмо или привилегию относительно назначения специального судьи для рассмотрения его дела[776], то должностные лица коммуны не должны принимать этого в расчет, а, напротив, путем штрафов и наказаний принудить родных и близких просителя, чтобы они заставили его отказаться от своего прошения. Причиной, вызвавшей этот закон к жизни, были недостойные поступки, творимые некоторыми клириками из грандов и влиятельных пополанов по отношению к безответным мирянам под предлогом своей неподсудности светской власти. Назначение специальных судей запретили, чтобы прекратить дела по ростовщическим контрактам и связанные с банкротством многих компаний, случившимся в то время и немногим раньше[777]. Хотя все эти причины и выглядят убедительными, мудрые люди порицали указанный закон, ведь, несмотря на правомочность его издания коммуной, он посягал на свободу Святой Церкви и впоследствии никогда не возобновлялся во Флоренции, а все, способствовавшие его принятию, тем самым отлучались от церкви. Если бы в это время во Флоренции был достойный епископ не из горожан, как, например, Франческо да Чинголи, предшественник нынешнего, то он не потерпел бы такой несправедливости, но тогдашний епископ, наш согражданин из рода Аччайуоли, устрашенный несчастьями своих сородичей[778], не осмелился выступить против неправедного закона. Когда весть о нем достигла курии, она вызвала негодование папы и кардиналов, позднее эта и другие меры, направленные флорентийской коммуной против духовенства, вызвали серьезную ссору церкви с флорентийцами, о чем речь впереди. Следует заметить, что в тогдашнее правительство города входили господа ремесленники и чернорабочие, люди невежественные — потому что большинство в двадцати одном цеховом совете, управлявшими тогда коммуной, составляли мелкие ремесленники, выходцы из контадо и из чужих земель. Судьбы республики их мало беспокоили и еще менее они были способны править ею, поэтому для них не составляло труда принимать неслыханные и невиданные законы, лишенные всяких разумных оснований. Те, кто вручает государственную власть подобным людям, забывают о том, что говорит Аристотель в своей "Политике": правителей городов следует выбирать из самых мудрых и благоразумных граждан[779]. А премудрый Соломон сказал: "Блаженно царство, управляемое умными государями"[780]. Довольно теперь об этом предмете, хотя по нашим грехам и проступкам наших сограждан дурно нами правили гранды и еще хуже пополаны, как мы рассказывали выше. Неизвестно, к чему приведет теперешняя власть мелких ремесленников, невежественных, безграмотных и лишенных благоразумия, ибо они руководствуются своим произволом. Дай Бог, чтобы их правление закончилось благополучно, в чем я сомневаюсь.
777
Многие представители духовенства участвовали в торговых делах компаний, но пытались избежать ответственности при банкротстве.
779
У Аристотеля есть следующее высказывание: "Рассудительность — вот единственная отличительная добродетель правителя" (Политика, кн. III, 2, 11).