58. О ВЕЛИКОЙ ТЯЖБЕ МЕЖДУ КОММУНОЙ ФЛОРЕНЦИИ И ИНКВИЗИТОРОМ ПАТАРЕНОВ
Инквизитором еретических преступлений во Флоренции был некий брат Пьеро делль'Аквила, францисканец, человек надменный и корыстолюбивый, который ради наживы сделался поверенным и исполнителем испанского кардинала мессера Пьеро (...). Кардинал должен был получить от обанкротившейся компании Аччайуоли двенадцать тысяч золотых флоринов, и правительственный суд нашей коммуны ввел его во владение и пользование некоторым имением указанной компании и назначил ему несколько надежных поручителей. В марте 1345 года инквизитор приказал трем городским приставам и челяди подеста схватить одного из компаньонов Аччайуоли, мессера Сальвестро Барончелли, когда он выходил с разрешения приоров из их дворца в сопровождении нескольких служителей синьории. Это привело к беспорядкам на площади, в ходе которых другие слуги приоров, а также капитана народа, живущего поблизости, отбили мессера Сальвестро и захватили приставов и людей подеста. По приказанию приоров за непозволительное и дерзкое выступление против синьории и свободы всем троим тут же отсекли правую руку и изгнали их на десять лет за пределы Флоренции и контадо. Подеста и его приближенные принесли приорам свои извинения, говоря, что поступили так по неведению. Обращаясь к их снисходительности, подеста пообещал уплатить любое возмещение, и в конце концов его слуги были отпущены. Возмущенный и напуганный инквизитор удалился в Сиену и предал отлучению от церкви приоров и капитана, а на город наложил интердикт, требуя в течение шести дней выдать ему мессера Сальвестро Барончелли. Это несправедливое отлучение и интердикт были обжалованы перед папой, ко двору которого отправилось большое посольство. Имена послов следующие: мессер Франческо Брунеллески, мессер Антонио дельи Адимари, мессер Бонаккорсо де'Фрескобальди, клирик, судья мессер Уго делла Стуфа, Липпо дельи Спини, нотариус сер Бальдо Фракассини со всеми полномочиями. Эти послы должны были оправдаться от имени коммуны, они везли с собой пять тысяч золотых флоринов наличными, чтобы уплатить долг Аччайуоли кардиналу, а семь тысяч обязали их выплатить за несколько лет через уполномоченного коммуны. Кроме того, у них были документы о том, что названный инквизитор за два года бесчестным путем выманил у граждан более семи тысяч золотых флоринов, обвиняя их — большей частью несправедливо — в ереси. Пусть тот, кому доведется в будущем читать об этом процессе, не подумает, что в наше время во Флоренции было столько еретиков, сколько инквизитор вынес приговоров об уплате штрафа, потому что у нас их почти что не было вообще. Но инквизитор, чтобы собирать деньги за всякое праздное слово поминающего всуе имя Божье или утверждающего, что ростовщичество не является смертным грехом и тому подобное, приговаривал к уплате больших сумм, в зависимости от состояния обвиняемого. Все это от имени коммуны было изложено послами перед папой и кардиналами в публичном заседании, и в соответствии с их словами инквизитор подвергся порицанию, как непорядочный и нечестный человек, а его отлучения и интердикты были на некоторое время отложены. Послы по их приезде были благожелательно приняты как папой, так и кардиналами, хотя в самом посольстве не было единства и каждый думал больше о себе, чем об общем благе. Возвратились они без особой славы и успеха для коммуны, а обошлась их поездка в две с половиной тысячи золотых флоринов. В связи с этими событиями, чтобы покончить с злоупотреблениями инквизиторов, народ и коммуна Флоренции издали указ наподобие перуджинцев, короля Испании и других государей и коммун о том, чтобы инквизиторы занимались исключительно своим делом и не смели присуждать горожан, жителей контадо и дистретто к штрафам, а при отыскании еретика посылали его на костер[789]. Тюрьма, в которой инквизитор держал арестованных, была упразднена, и впредь арестованные им лица должны были содержаться вместе с другими заключенными в тюрьме коммуны. Кроме того, коммуна распорядилась, чтобы ни подеста, ни капитан, ни исполнитель и никакой другой чиновник не предоставляли своих подчиненных для ареста граждан по просьбе инквизитора или епископа Флоренции и Фьезоле без позволения синьоров приоров во избежание ссор и стычек, и повелела прекратить торговлю разрешениями носить оружие, которые выдавали инквизитор и епископы. Казалось, что в городе нет никаких властей, так много было вооруженных людей. Инквизитору оставили шесть вооруженных слуг и запретили выдавать другим разрешения, епископу Флоренции позволили иметь не более двенадцати, а епископу Фьезоле — не более шести слуг. Оказалось, что инквизитор брат Пьеро разрешил носить оружие двум с половиной сотням людей, за что он получал ежегодно больше тысячи золотых флоринов. Епископы тоже не упускали своего и приобретали себе друзей за счет республики. После отъезда послов из курии вероломный испанский кардинал, недовольный соглашением, по наущению инквизитора, бежавшего к папскому двору, принялся вместе с некоторыми другими кардиналами снова уговаривать папу, чтобы он вызвал к себе флорентийского епископа и всех прелатов, не соблюдавших интердикта, синьоров приоров, всех членов коллегий и должностных лиц. Это вызвало во Флоренции негодование против церкви, снова был избран поверенный и отослан в курию для оправдания. Но дело было в том, что папа добивался упразднения несправедливых статей, принятых против клириков нашей коммуной. Он хотел также, чтобы наши послы заключили договор с императором, которого он выбрал, что вовсе не устраивало нашу коммуну[790].
790
Папа утвердил в противовес Людовику Баварскому императором Карла Люксембургского, чешского короля, дед которого Генрих осаждал Флоренцию, а отец, Иоанн, оспаривал у нее Лукку.