"Победа или поражение зависят от этой первой битвы,–
был поднят сигнал на японском флагмане "Микаса",–
и пусть каждый из нас выполнит свой долг".
Борьба за господство на море получилась очень недолгой!
Вечером 9 февраля, после безрезультатной перестрелки с японской эскадрой, русская эскадра, как побитый пёс, была вынуждена убраться с внешнего рейда на внутренний, который в конце концов и стал её братской могилой. Только 10 февраля 1904 года Алексеев получил ответ Петербурга. В нём сообщалось об объявлении войны Японией и давалось "добро" на все меры, которые адмирал предлагал 35 дней назад…
И это было началом конца всей блестящей карьеры адмирала Алексеева. Усмешкой истории осталось "безалаберное решение царского наместника держать флот на незащищённом внешнем рейде". По другой версии, Алексеев в этот вечер танцевал на именинном вечере m-me Старк, и принял взрывы торпед за грохот праздничного салюта.
Сам старый адмирал никогда не пытался оправдываться. Он понимал, что любые, пусть самые слабые, аргументы в свою пользу высветят истинных виновников- петербургские "сферы" и лично государя императора, который должен был в эти тревожные дни всего лишь дать полномочия своему Наместнику…
У командования Порт-артурской эскадры был ещё один враг, помимо японцев.
В те самые минуты, когда 6 вражеских броненосцев, 14 крейсеров и 35 миноносцев едва заметными тенями выскальзывали из гавани Сасебо, направляясь в Корейский залив, когда
"мы все сели вокруг стола, и штабной офицер дал каждому из нас план рейда и гавани Порт-Артур, на котором было подробно указано всё положение русской эскадры и место каждого корабля",
за 10 000 миль от театра, в далёком Кронштадте, пожилой массивный человек с раздвоенной бородой что-то сидел и писал с ехидной улыбкой. Человек был в адмиральском мундире, только на золотых погонах у него не по три имперских орла, как у Алексеева, а по два. Вице-адмирал С.О. Макаров, в течение последних 4 лет занимавший должность главного командира Кронштадтского порта, писал вот что:
"Из разговоров с людьми, вернувшимися с Дальнего Востока, я понял, что флот предполагается держать не во внутреннем рейде Порт-Артура, а на наружном рейде. Пребывание судов на открытом рейде дает неприятелю возможность производить ночные атаки. Никакая бдительность не может воспрепятствовать энергичному неприятелю в ночное время обрушиться на флот с большим числом миноносцев и даже паровых катеров. Результат такой атаки будет для нас очень тяжёл, японцы не пропустят такого бесподобного случая нанести нам вред. Если мы не поставим теперь же во внутренний бассейн флот, то мы принуждены будем это сделать после первой ночной атаки, дорого заплатив за ошибку".
Датировав письмо 6 февраля (24 января), Степан Осипович запечатал его в конверт и адресовал в "Морское министерство, Его Высокопревосходительству адмиралу Авелану, в собственные руки".
Это было уже неизвестно какое по счёту письмо, посылаемое адмиралом Макаровым то в Морской Главный штаб, то в Министерство.
Ещё было время поставить в известность государя, отменить приказ Алексеева и вернуть броненосцы в гавань, но управляющий Морским министерством адм. Фёдор Карлович Авелан, прочтя письмо Макарова, наложил резолюцию: "хранить весьма секретно. Копий не снимать."
и положил под сукно.
До порт-артурского «Пирл-харбора» оставалось меньше 48 часов.
Но, едва пришло известие о ночной атаке японцев, как адм. Авелан помчался показывать пресловутое письмо государю и великим князьям Алексею Александровичу и Кириллу Владимировичу. 14 февраля адм. Макаров высочайшим указом был назначен командующим флотом Тихого океана.
Новость мгновенно достигла Порт-Артура.
Адм. Алексеев, оставив вместо себя контр-адмирала Витгефта (без определённой должности) сразу уехал в Мукден, где занялся только сухопутными делами. Адм. Старк, ставший теперь только вридом начальника эскадры, ожидал прибытия Макарова для сдачи дел. Так же в подвешенном состоянии оказался и его начальник штаба капитан 1-го ранга Эбергард. В подвешенном состоянии оказались мл. флагман эскадры контр-адмирал кн. Ухтомский, начальник отряда крейсеров контр-адмирал Молас и все хоть сколько-нибудь начальствующие лица. С 14 февраля по 8 марта Тихоокеанская эскадра была фактически обезглавлена.
"Балтийская торпеда" угодила в цель! "Какая невероятная прозорливость", сразу напрашивается вывод. "Какая беспредельная тупость", напрашивается следующий вывод. "Какое счастье, что вместо неспособных Алексеева и Старка флот возглавил талантливый Макаров"…– но увы, столь резкая смена командования обернулась для Тихоокеанской эскадры несчастьем ещё большим, чем атака миноносцев Того… всего через 36 дней после прибытия Степана Осиповича в Порт-Артур!