- Я так волновался, когда узнал, что тебя увезли в больницу. Когда я прибежал, меня не пускали к тебе, - как-то обиженно говорил мальчик, что я не смогла сдержать улыбки. – С тобой ведь все хорошо?
- Конечно, со мной все хорошо, Кевин, - мне была очень приятна забота этого мальчика, который стал очень близким мне за этот короткий промежуток времени, что я его знала. – Если тебе не сложно, можешь позвать врача, мне нужно кое-что ему сказать.
Мальчик улыбчиво закивал головой и с привычным жизнерадостным видом выбежал из палаты.
Мне хотелось побыстрее подняться с больничной койки, нужно было много чего сделать. Но перед этим нужно было хоть как-то вернуть мне мои силы, поскольку сон, хоть и помог, но вялость во всем теле я все еще чувствовала. Пока я не могла действовать, я разрабатывала план действий, и пришла к тому выводу, что у меня никогда не выходило действовать по плану. Так что будет действовать по методу Беннет: «посмотрим по ситуации». У нас он срабатывал на отлично в наших маленьких делах.
- Миссис Мелларк, мне сообщили, что вы уже проснулись, - сказал пожилой мужчина, заходя в палату. – Как ваше самочувствие?
- Паршиво, если честно, и собственно об этом я хотела с вами поговорить, - я сделала большие усилия, чтобы сесть. – Я знаю, у вас есть лекарства, которые быстро приводят в тонус. Мне нужны они.
- Но зачем? Полежите, отдохните, и уже через пару дней силы сами вернуться к вам.
Он выводил меня из себя тем, что перебивал и не давал договорить.
- У меня нет времени ждать, - резко ответила я, чем стерла улыбку с лица мужчины. – Мне нужно быть уже сегодня вечером в Капитолии.
- Но у вас маленький ребенок, его нежелательно тревожить такими дальними поездками, - пытался возразить тот.
- Но это же возможно?
- Да.
- Вот и отлично. Готовьте моего сына к переезду. И приведите меня в порядок.
Я говорила настолько властным тоном, что мне мог бы позавидовать сам покойный президент Сноу. Доктор вышел, быстро выполняя мои требования. Уже через несколько минут, ко мне пришла бригада врачей и начала процедуру, что полностью возобновляла организм. Она была не из приятных, но я не проронила и звука. По окончанию я чувствовала себя лучше, чем когда-либо.
Первым делом я пошла проведать своего ребенка, который лежал в специальной камере-кроватке. Смотря на него сейчас, когда он уже чистый и спокойно спит, он очень напоминал мне Пита. У меня невольно покатилась слеза, но я быстро утерла ее. Сейчас не время проявлять слабость.
- Скоро ты встретишься с папочкой, - говорю я, проводя рукой по стеклянной поверхности.
При выходе с больницы я столкнулась с Финником и чуть не упала.
- Смотри куда ид…, - он поднял на меня взгляд, и тут же замолчал. – Китнисс? Что тут происходит?
- Я лечу в Капитолий. И не нужно мне читать морали, - пресекла я на начале попытки Финника накричать на меня. – Вы полгода дурили меня,
заставляли думать, что Пит просто играл мной, что его абсолютно не интересует его ребенок.
- Ты подумала о том, как перенесет поездку твой сын? – немного крикнул он.
- Не переживай, я позабочусь о нем. А ты либо едешь со мной, либо не мешаешь. Я верну Пита, с твоей помощью или нет.
- Куда я тебя одну отпущу? - сдался Финник.
Мы вместе с ним пошли в его дом, собрали все необходимые вещи и попросили выслать нам скоростной поезд. Самолетом я все же не решилась переправлять ребенка, не думаю, что это пойдет ему на пользу. Моя охрана, как всегда, всюду следовала за мной, причем так, что я ее не видела. Вот сейчас мне нужно было с ними поговорить, и я не знала, как с ними связаться, не буду же я кричать посреди улицы, что хочу с ними поговорить. Это, к счастью, и не понадобилось. Когда мы садились на прибывший поезд, они были на борту. На этот раз они не отходили от нашего малыша.
- Ты уже придумала ему имя? – спросил Финник, присаживаясь рядом.
Я изучала все материалы, что смогла предоставить мне Кларисса по просьбе Мелани. Последняя очень обрадовалась, что я возвращаюсь. Жаль, что у меня такого восторга возвращение не вызывало.
- Аларик Роберт Мелларк.
- Аларик – это отец Пита, значит логично, что Роберт – это имя твоего отца.
- А ты, как всегда, проницателен, - засмеялась я, отрываясь от документов. – У меня к тебе просьба.
- Только не это, - застонал друг.
- Будешь крестным отцом Рику? – я смотрела ему в глаза, и хотела засмеяться. – Я же знаю, ты согласишься. Я даже готова сделать Пайпер крестной. Соглашайся, - я игриво толкнула его в плечо.
Финник засмеялся на весь вагон. Я тоже не удержалась. Мне нравилось то, как этот человек может разрядить обстановку и приободрить меня. Когда приступ смеха прошел, то он серьезно посмотрел на меня, что я даже на минутку растерялась.
- Мне жаль этого малыша, с такими родителями, как ему достались, жить ему будет не сладко. Придется спасать его, к тому же я, что зря, получил эмоциональную травму при его рождении.
Я его еще раз ударила и засмеялась.
Спустя несколько часом мы прибыли в Капитолий, и нас сразу же встретили папарацци. Я приказала безупречным держать их на расстоянии, поскольку они пугали сына. Но те все равно умудрялись протянуть свои фотокамеры и сфотографировать нас. Думаю, уже вечером напечатают эти фото во всех газетах и журналах.
За нами приехали две машины, чтобы забрать вместе с нами безупречных и медперсонал, что наблюдал за Алариком во время поездки. Финник сел в одну машину со мной, чтобы оказывать поддержку, когда мы будем выходить возле дома, поскольку там тоже будет куча журналистов. На мое удивление, когда мы подъехали к воротам большого дома, возле них никого не было. Видимо Мелани приказала убраться им.
Мы зашли в дом. Он казался мне чем-то родным, чем-то важным. Здесь произошли самые большие перемены в моей жизни. Я научилась по-настоящему, правильно бороться за то, что дорого мне. Теперь, кажется, будто это было вечность назад. Как же часто я говорила себе эти слова. Вечность назад. Вечность назад: я потеряла отца, затем наступили Голодные игры, в моей жизни появился Пит, затем еще одни Игры, потеря матери. Моя жизнь состоит из вечностей, которые причиняют мне боль каждый день. Но не теперь. У меня есть сын - существо, ради которого я буду жить, и умру, если потребуется. Он лечит мою боль, порождая силу. Наш с Питом сын – моя сила.
В доме было на удивление пусто. Тут всегда бушевала жизнь, слышались крики Джоанны, которая постоянно ссорилась ради забавы. Мы прошли уже в гостиную, и появилась прислуга, которой я приказала занести вещи в мою комнату. В комнату неожиданно ворвалась волчица, по ее поведению можно было подумать, что она удивлена видеть меня. Я сильнее прижала к себе Рика, боясь непредсказуемости волчицы. Все присутствующие в комнате напряглись, ожидая дальнейших действий животного. Пайпер осторожно подошла ближе и потянула свою мордочку к моему сыну. Та, обнюхав малыша уткнулась носом в бок малыша, ее рост позволял ей это сделать. Аларик проснулся и вместо привычного для его пробуждения крика, он начал ерзать, пытаясь своей маленькой ручонкой дотянуться к носу волчицы.
- Она приняла его в свою стаю, - это был голос Гейла, и я тут же перевела на него счастливый взгляд. Боже, как я за ним скучала. Я этого не замечала до этого момента. Мне так не хватало своего старого друга. Частички той старой жизни, в которой мы счастливы, по-своему, но счастливы.
- Гейл, - выдохнула я. – Я рада тебя видеть.
Он подошел к нам и легонько приобнял, чтобы не прижать малыша.
- Я тоже рад, что ты, наконец, вернулась. Тебя тут очень не хватало.
- А я, наверное, пойду, поздороваюсь со столбом, - съязвил Одэйр.
Парни засмеялись, пожали друг другу руки и начали что-то живо обсуждать. Воспользовавшись этим, я решила, что время покормить малыша, и решила пойти в свою комнату. Возле лестницы я встретила Эффи, она была на редкость грустна, хотя при виде меня на ее лице появилась улыбка, но все же было что-то не так. Эта женщина никогда не унывала, и всегда в ее глазах плясали озорные огоньки. Иногда она была чересчур милой, и назойливой, но в этом была ее изюминка то, что мне в ней нравилось.
- Вообще-то детская комната сделана, - как бы невзначай проронила Эффи, когда я хотела зайти в нашу с Питом комнату. – Пит, попросил доделать ее, он хотел сделать тебе сюрприз. Он надеялся, что вы еще сможете быть семьей, хоть ни за что не признал бы этого.