Лошадь оторвала морду от травы, равнодушно посмотрела на миссис Хэйрнс, махнула хвостом, сделала несколько шагов туда, где зелень была еще не выщипана, и продолжала свою трапезу, как вдруг что-то шевельнулось в глубине ее памяти: она насторожила уши, подняла голову и взглянула на миссис Хэйрнс более внимательно. Наконец она направилась к ней, потом остановилась пощипать траву и, подойдя, спросила:
- Разве ты меня не помнишь?
- Чиппер! - воскликнула миссис Хэйрнс. - Не может быть!
- А вот и может, - сказал Чиппер.
Подобно валаамовой ослице, Чиппер заговорил. Вернее, миссис Хэйрнс отлично поняла, что он сказал, и даже не заметила, что на самом-то деле он не издал ни звука. Но и сама она не издала ни звука, хотя тоже этого не заметила. Здесь, на этой горе, беседы велись телепатическим способом.
- Чиппер, мне что, надо лезть на этот холм? - спросила миссис Хэйрнс.
- Да, - сказал Чиппер, - разве что я тебя подвезу.
- А ты не против? - спросила миссис Хэйрнс.
- Нисколько, - сказал Чиппер.
- Нет ли здесь повозки? - спросила миссис Хэйрнс. - А то я без седла ездить не умею. То есть я совсем не умею ездить верхом.
- Тогда тебе придется идти пешком, - сказал Чиппер. - Держись за мою гриву, и я помогу тебе забраться наверх.
Они вскарабкались по склону и уже почти подошли к воротам, когда миссис Хэйрнс вдруг пришло в голову спросить, что это за место и почему она туда идет.
- Это небеса, - ответил Чиппер.
- О Господи! - сказала миссис Хэйрнс, останавливаясь как вкопанная. Что же ты раньше молчал? Я ведь ничего такого не сделала, чтобы меня отправили на небеса.
- Верно, - сказал Чиппер. - Так ты хочешь пойти в ад?
- Не мели вздора, Чиппер, - сказала миссис Хэйрнс. - Неужели между адом и небесами ничего нет? Мы, конечно, не все святые, но ведь и не такие уж закоренелые грешники. Наверняка должно быть какое-нибудь местечко для простых людей, которым ничего особенного не требуется.
- Это - единственное место, которое я знаю, - сказал Чиппер, - и это действительно небеса.
- Может, там найдется кухня-другая, - сказала миссис Хэйрнс. - Ты не выдашь, что я иногда бывала под мухой, а, Чиппер?
Чиппер понюхал незримый ореол, окружавший миссис Хэйрнс.
- На твоем месте я бы держался с подветренной стороны от святого Петра, - сказал он. - А вот и сам Петр, - прибавил он, мотнув головой в сторону пожилого джентльмена с парой ключей работы XII века.
Ключи, по-видимому, служили больше для украшения, чем для дела, так как ворота были широко распахнуты и камень, подпиравший их, чтобы они не захлопнулись от ветра, весь покрылся мхом, - должно быть, его веками не сдвигали с места. Это удивило миссис Хэйрнс, ибо в детстве на земле ей раз и навсегда внушили, что небесные врата крепко заперты и открыть их не так-то легко.
В воротах стояла группа ангелов. Их крылья, пурпурные с золотом, голубые с серебром, янтарные с чернью, показались миссис Хэйрнс очень красивыми. У одного из ангелов был меч с лезвием из сверкающего темно-красного пламени. У второго одна нога была обнажена до колена, а на другой был болотный сапог; в руке он держал трубу, такую длинную, что она, казалось, достигала самого горизонта, и в то же время удобную, как зонтик. В окно первого этажа башенки у ворот миссис Хэйрнс увидела Матфея, Марка, Луку и Иоанна - они спали в кроватях прямо в штанах, совсем как в старинном детском стишке. Тогда она поняла, что это действительно небесные врата. Для нее это было самое неопровержимое доказательство.
Чиппер заговорил с Петром.
- Эта женщина пьяна, - сказал он.
- Вижу, - ответил святой Петр.
- Ох, Чиппер! - сказала миссис Хэйрнс с укоризной. - Как ты мог!
Все посмотрели на миссис Хэйрнс, и она заплакала. Ангел провел огненным мечом по ее глазам и осушил слезы. Пламя не обжигало, а только придавало силу и бодрость.
- Боюсь, она безнадежна, - сказал Чиппер. - Ее собственные дети не хотят иметь с ней ничего общего.
- Какая планета? - спросил ангел с трубой.
- Земля, - ответил Чиппер.
- А чем эта женщина так уж плоха? - спросил ангел.
- Она лгунья и воровка, - сказал Чиппер.
- Все обитатели Земли - лгуны и воры, - сказал ангел с трубой.
- Я хочу сказать, что даже по их понятиям она лгунья и воровка, пояснил Чиппер.
- О! - сказал ангел с мечом, сразу став очень серьезным.
- Я ведь стараюсь, чтобы тебе было лучше, - сказал Чиппер миссис Хэйрнс, - пусть они не ожидают слишком многого. - Затем он обратился к Петру: - Я привел ее потому, что однажды, в жаркое воскресенье, когда я тащил ее в гору вместе с мужем, тремя его приятелями, их женами, восемью ребятишками, грудным младенцем и тремя дюжинами пива, она вылезла из повозки и пошла пешком.
- Ну и память у тебя! - сказала миссис Хэйрнс. - Неужто я и вправду так поступила?
- Видишь ли, это было до того на тебя непохоже, - ответил Чиппер, - что я просто не мог этого забыть.
- Да, - смущенно сказала миссис Хэйрнс, - это было довольно глупо с моей стороны.
Тут появился епископ. Он энергично взбирался на холм по тропинкам, пересекавшим в нескольких местах дорогу, и в результате отстал от Чиппера, который знал, что таким тропинкам доверять не стоит.
- Это небесные врата? - спросил епископ.
- Да, - ответил Петр.
- Главные врата? - спросил епископ подозрительно. - Вы уверены, что это не вход для торговцев?
- Это вход для всех, - сказал Петр.
- Очень странный порядок и, на мой взгляд, очень неудобный, - сказал епископ. И, отвернувшись от Петра, обратился к ангелам. - Господа, сказал он, - я епископ Святого Панкратия.
- Если уж на то пошло, святой Панкратий - это я, - сказал юноша в далматике, высовываясь из окна башенки.
- Как ваш епископ, я рад познакомиться с вами, - сказал епископ. - Меня живо интересует каждый член моей паствы. Но сейчас извините - у меня неотложное дело, я спешу к престолу. С вашего разрешения, господа... - И, решительно раздвинув плечом группу ангелов, он вступил в царство небесное и энергичной походкой зашагал по улице. Он обернулся всего один раз, чтобы сказать: - Вам следовало бы доложить о моем прибытии. - И пошел дальше. Ангелы ошеломленно смотрели ему вслед. Затем ангел с трубой схватил ее и сначала протрубил в небо, а потом опустил ее вниз, словно луч прожектора, так что она почти уперлась в спину епископа, - новый трубный глас подхватил его, закинул за угол, как сухой листок, и он скрылся из виду.