Тира с надеждой посмотрела на меня. Её чувства я прекрасно понимал. Примерно в таком же возрасте она потеряла родителей.
(Искин: – Проверка состояния ребёнка проведена. Медицина бессильна. Отравление распавшимися чужеродными жидкостями распространяется даже по мозговым тканям. На синтез необходимого нейтрализующего состава требуется время, которого нет у девочки.
Дух: – Магия тоже не очень поможет. Биосостав жуков имел и ментальную составляющую, которая тоже разрушилась и теперь разъедает ауру.
Тира: – Ну, можно же сделать что-нибудь!
Рейн: – Можно обойтись без магии, но тогда девочка не сможет жить без нашей семьи, пока не подрастёт и не освоит стихию жизни, чтобы полностью управлять организмом. Тира, ты уверена, что справишься с приёмной дочерью?
Тира: – Сделаю всё, что смогу. Не прощу себе, если мы упустим возможность спасти ребёнка.)
– Медицинский сканер говорит, что у вашей дочери нет шансов даже при использовании самого современного оборудования, но… – я прямо посмотрел в глаза Солина.
– Значит, какие-то шансы всё же есть?
Глаза отца вспыхнули надеждой. На лице матери у медбокса тоже появилась робкая улыбка.
– Одно отравление может вылечиться другим ядом. Но с ним можно жить и со временем подчинить себе его действие. Обозначить сейчас определённый период лечения очень трудно. Он будет зависеть от способностей самой девочки, но всё это время она должна будет находиться рядом с моей женой Тирой. Курс лечения придётся повторять очень часто.
– Если Риялин выживет, мы согласны, – без раздумий воскликнула мать девочки.
Солин только кивнул, подтверждая реплику жены.
После моей просьбы Тира увела гостей из комнаты. Я откинул крышку медицинского бокса. На меня спокойно смотрели грустные глаза голубого цвета. Совсем хрупкая фигура девочки почти терялась в объёме капсулы. Из-за привязки к королеве и при недостаточных физических нагрузках, тело ребёнка почти перестало развиваться.
– Ты ведь не сказал всего отцу? – раздался тихий голос девочки.
– Не сказал. Это секрет семьи, – улыбнулся я, настраиваясь на разум ребёнка.
Образов у неё в голове было много, слишком много. Не будь у меня в подчинении духа, в чужом разуме можно и заблудиться. Слишком много параллельных цепей размышления работало в сознании маленькой пациентки.
– Ты ведь тоже не всё рассказала отцу?
Некоторые образы в сознании девочки наводили на разные мысли.
– Пока нельзя! Это не мои тайны, – задумчиво кивнула Риялин. – Ты не человек, тебе можно.
– Я подсмотрел немного, – виновато сознался я.
– Мне сразу показалась странной твоя защита на разуме. Кора так не может, – вздохнула девочка.
– Кора – это королева жуков?
– У неё другое имя, но выговорить эти щёлкающие звуки человек не в состоянии. Она разрешила её так называть, – кивнула Риялин.
– Королева знала о побеге переселенцев?
Некоторые образы в разуме девочки определённо указывали на это.
Аура бледнела на глазах. Пора было приступать к лечению. Я бросил на ребёнка лёгкое заклинание сна.
– Да, она добрая, только многого не понимает в людях. Нас не должны были ловить. Она нас отпустила. Её … на корабле… не бы-ы-ло-о, – уже засыпая, прошептала девочка.
(Искин: – Одни вопросы разъяснились, но возникли новые.)
Мне было не до ответов. По происхождению я всё же вампир, так что не потерял врождённые возможности по использованию подчинения мыслящих с помощью магии крови. Прокусив артерию на шее девочки, я ввёл свою кровь в организм ребёнка. Способность мгновенно анализировать любые яды или биологические жидкости и синтезировать в крови необходимые компоненты для нейтрализации вредных или ненужных примесей, за время моих странствий, никуда не делась. Процесс лечения пошёл. Теперь девочке хотя бы раз в месяц придётся вводить кровь, кого-то из нашей семейки. Иначе в организме начнётся неуправляемый синтез веществ, и это ничем не будет отличаться от отравления. Девочка – ментальный маг, а значит, ей доступна стихия жизни. На определённом этапе обучения она сможет научиться управлять кровью, тогда отпадёт надобность в постоянной наладке программы синтеза.
Знакомство с кровью вампира имеет не только недостатки. Теперь девочка будет жить долго, очень долго, и болезни ей будут неведомы. Я задумчиво смотрел на спящего ребёнка. Опять обстоятельства заставили меня импровизировать. К чему это приведёт – сказать сложно. Я ведь уже давно не настоящий вампир, а метаморф, обладающий магией крови. Ребёнку от этого вряд ли будет хуже, но результаты моего воздействия точно будут отличаться от известных.