— А вы знаете, что я нашел в лаборатории у инфестата? — тихо спросил я у офицера.
— Знаю… — как-то сразу же потупил взор Гиштап.
Мне показалось, или он все-таки смутился?
— Тогда в чем дело, Анатолий Петрович? — гневно выдохнул я. — Разве прекращение этой жести не стоило риска?! Должен ли я был послушать ссыкливого Калистратова и смиренно ждать, когда кукловод срыгнет из Семенова, оставив вместо улик одни выгоревшие стены?! А те люди, которых он держал в плену?! Вы их тоже готовы приговорить, лишь бы только не пострадало ценное государственное имущество, а?! Вы ведь в таком качестве видите каждого инквизитора? Просто дорогостоящий актив, за потерю которого придется отвечать!
— Не стыди меня, Жарский, — нахмурился полковник. — Мне вообще приказали не обсуждать с тобой эту чертову командировку. Но не жди, что я буду прыгать от радости, когда мои бойцы так безрассудно рискуют. Или, думаешь, сдохнув в катакомбах заброшенного завода ты сильно бы помог пленникам инфестата?
— Но ведь не сдох же, — развел я руки в стороны, как бы демонстрируя целостность своего организма.
— Да потому что повезло тебе, дураку! — прикрикнул комбат, стукнув кулаком по столешнице. — По самому острию прошелся! Сколько тебя откачивали в Нижнем Новгороде, а?!
— Мне кажется, что я не нуждался в лечении, — откровенно поведал я.
— Че-его?! — задохнулся от моего признания командир. — Ты очередь из четырнадцатимиллиметрового пулемета грудью поймал, бестолочь! Это гарантированный «двухсотый» без всяких оговорок! Просто чудо, что горьковские врачи тебя с того света вызволили!
— Нет, товарищ полковник, — упрямо покачал я головой. — Это не врачи меня спасли, а инфестатский дар. Помните мой отчет о происшествии на АЗС?
— Ну?
— С семеновским некромантом я провернул то же самое. И он… как бы это сказать… был очень жирным.
Оценивая реакцию комбата, я внимательно следил за его мимикой и напрягал эмпатию, чтобы уловить хоть какие-нибудь отголоски эмоций. Показалось или нет?
— Анатолий Петрович?
— Чего?
— Скажите, а что с моим рапортом? Кто-нибудь его видел?
Старик воровато огляделся, словно в кабинете мог внезапно оказаться кто-то посторонний, а потом понизил голос до заговорщического шепота.
— Твой доклад ушел руководству и был засекречен, — признался собеседник.
Чертыхнувшись, я встал со стула и принялся нервно расхаживать перед столом командира. Что на этот раз придумали умные головы с большими звездами на плечах?!
Глава 6
— Почему, Анатолий Петрович? — спросил я наконец. — Разве обнародование этой информации не должно помочь в борьбе с неживой угрозой? Ведь тогда инфестаты наверняка охотно кинутся сокращать поголовье своих же собратьев, облегчая нам работу!
— Сядь, Жарский, не мельтеши! — приказал полковник. — У данной ситуации сторон значительно больше одной.
— Например?
— Как, по-твоему, ее воспримут остальные коллеги-инквизиторы? — склонил голову набок старик.
— Хм… а я почем знаю? — хмуро отозвался я. — По-разному, наверное…
— «По-разному», это мягко сказано! — припечатал комбат. — Сколько подозрений зародится внутри боевых звеньев, если служащие инфестаты узнают, что их товарищи могут вытянуть из них весь некроэфир?
Я ненадолго замолчал, в самом деле задумавшись о возможных последствиях. Но озвучивать свои догадки пока не спешил.
— Нечего сказать, Жарский? — проскрипел Гиштап. — Так я сам тебе обрисую картину. Всего четыре буквы: «Ж», «О», «П» и «А», вот что нас накроет. Годами выстраиваемое доверие к соратникам пошатнется, а потом и вовсе рухнет. Одни бойцы будут опасаться удара в спину от своих же, а другие, соблазнившись дармовой силой, станут выжидать удобный случай. Не все, знаешь ли, такие принципиальные и уравновешенные, как ты. А скольким ваш проклятый дар снесет крышу и вынудит переметнуться на другую сторону? Представь, что тысячи кадровых инквизиторов по всей стране откроют охоту на инфестатов в свободное от службы время. Как тебе такая перспектива?
— Даже и не знаю, — с сомнением потер я подбородок. — Последнее мне не кажется таким уж плохим.
— А ты мозги включи, Факел! — красноречиво постучал комбат себе пальцем по лбу. — Это охрененный такой фактор неопределенности, и никто не сможет спрогнозировать его последствия! Поэтому высшее руководство и приняло решение твое открытие засекретить. При сохранении статус-кво, все наши реакции и действия остаются понятными и проверенными временем. Все это отражено в инструкциях и заучено назубок. А любые перемены в текущей обстановке грозят обернуться жертвами. Причем не только среди гражданского населения, но и среди бойцов ГУБИ.
— А может лучше самим инициировать перемены, чтобы успеть выработать оптимальную последовательность действий, нежели бегать с ошпаренным задом, когда это все-таки всплывет наружу? — откровенно ядовито предположил я.
— Не тебе решать, Жарский, — одернул меня офицер. — И не мне. Сейчас руководство больше озабочено лабораториями, одну из которых ты обнаружил.
— Лабораториями?! — напрягся я. — Их что, несколько?!
— Забудь, Факел, ты от меня ничего не слышал, усёк?! — Гиштап ощутимо занервничал, и я понял, что оговорка эта может очень дорого стоить моему командиру.
— Уже забыл, товарищ полковник, — послушно пробормотал я. — Но у меня есть еще один вопрос. Вы говорили, что мой рапорт начальство засекретило. Однако вот что интересно! Пока меня латали в Нижнем, ко мне в палату приходил следак из «черных кокард», а с ним было как минимум двое инквизиторов…
— И что он хотел? — моментально насторожился руководитель.
— Хотел знать, как я «осушил» инфестатов на АЗС, а также семеновского кукловода…
— Вот же сука, твою мать, говно свинячье! — полковник подпрыгнул как ужаленный, чуть не смахнув со стола монитор. — Что ты ему сказал?!
— Я послал его читать мои письменные объяснения к вам, — честно признался я.
— Молоток! — шумно похвалил меня комбат, постепенно успокаиваясь. — Этот вопрос я подниму у руководства. Похоже, «черные» связали твое открытие с мотивами Валентинки. Ты только поменьше об этом распространяйся, Жарский, хорошо? Неизвестно, чем оно все может обернуться…
— В случае чего, буду всех любопытных направлять в ваш кабинет, — понятливо покивал я. Единственное, что я не догнал, так упоминания какой-то валентинки, но уточнять и расспрашивать командира на эту тему не стал.
— Вот самое верное решение! — показал мне комбат поднятый вверх большой палец, а потом как бы невзначай глянул на свои наручные часы. — Так, ладно, капитан, с завтрашнего дня приступаешь к обязанностям. Новый ИК-Б уже сошел с конвейера, сегодня его нужно тебе забрать. Старый там же сдашь. Задачу понял?
— Так точно, — козырнул я.
— Ну и отлично! Все, давай-давай, мне бежать надо. Ну и не забывай готовиться к всеобщему смотру!
Вторую половину фразы Гиштап заканчивал уже на ходу, настойчиво подталкивая меня к дверям.
— Помню-помню… — печально вздохнул я.
— Это хорошо, Жарский, очень хорошо…
Не знаю почему, но полковник при этом расплылся в какой-то садисткой многообещающей ухмылке. И что бы это могло значить?
Распрощавшись с комбатом, я отправился на улицу. Пока я раздумывал куда лучше вызвать такси, меня с парковки окликнул знакомый голос.
— Фьюу, Факел! Ходи сюда!
Обернувшись, я увидел рассевшегося на своем байке Изюма, а рядом с ним и Умара. Ну вот так сюрприз! Кажется, эти двое начинают ладить! Одной головной болью меньше.
— Здоровеньки, мужики! — широко улыбнулся я, пожимая напарникам руки. — Как же я рад вас видеть!
— А я-то как рад, — в извечной своей ядовитой манере поделился Виноградов.
— Что, не понравилось командиром звена быть? — фальшиво посочувствовал я приятелю.
— Не то слово!
— Да ладно, Изюм, все ж хорошо было! — внезапно подал голос Умар и хлопнул отставного спецназовца по плечу.