Разобравшись с формальностями, я двинулся дальше, прямиком в цитадель истинного зла, перед входом в которую красовалась малиновая предупреждающая табличка: «Командир отдельного отряда специального назначения войск ФСБН ГУБИ полковник Гиштап Анатолий Петрович». Там, прямо у самого кабинета, мне повстречался какой-то зеленый юнец отчетливо неславянской наружности, который при моем появлении вытянулся по стойке «смирно». Кивнув пареньку в знак приветствия, я повернул ручку и без стука вошел внутрь.
— Здравия желаю, товарищ полковник, — скороговоркой выпалил я, — капитан Жарский для выслушивания хороших новостей прибыл.
Офицер оторвался от стопки бумаг, которую усердно изучал, и поднял на меня до одури усталые глаза, подчеркнутые глубокими почти черными синяками. Он вперил мне в переносицу такой тяжелый взгляд, что я захотел провалиться сквозь пол, лишь бы только не видеть его суровой недовольной физиономии. И в этом своем желании я был отнюдь не одинок.
Люди, особо впечатленные грозным видом нашего комбата, распускали слухи, что Гиштап есть никто иной, как один из самых первых инфестатов, попавших на службу в ГУБИ. Однако я не был склонен верить в эти сказки. Уж больно морда у Анатолия Петровича старая. Тот же Изюм, разменявший не так давно шестой десяток, выглядел максимум на сорок, ведь темный дар заметно продлевал молодость своего носителя. Многие популистские некробиологи, вроде того, которого мы слушали по радио, утверждали, что повелители некроэфира и вовсе могли стать бессмертными. Но как по мне, то лажа это все полная.
— Вижу, что прибыл, — проворчал наконец полковник, и сделал приглашающий жест в сторону кресла. — Почему так долго?
— Пробки, — односложно отмазался я, присаживаясь на предложенное место.
— Не свисти, — не повелся комбат, — сегодня суббота.
— Значит, где-то на моем пути авария попалась, — невозмутимо пожал я плечами, продолжая гнуть свою линию.
Знаменитый армейский принцип — даже если тебя на чем-то подловили, то стой на своем до победного. И пусть это будет выглядеть крайне нелепо и натянуто, но отступаться никак нельзя. Не знаю, отчего так повелось, но всегда работает…
— Ага… авария, — недоверчиво сморщился Гиштап, — рассказывай больше. Слышишь, Жарский, ты меня за дебила-то не держи! Там, где ты мандеть учился, я там преподавал, тебе ясно?!
— Предельно, товарищ полковник! Так что за новости? — умело переключил я собеседника на более насущную тему.
— Хорошие, Юра, хорошие! — преувеличено радостно потер ладони офицер. — Пополнение тебе в группу нашел. Теперь у вас полное звено будет! Трио, так сказать!
— Э-э-эм, да мы с Виноградовым и так хорошо справляемся… — попытался откреститься я от навязывания какой-то сомнительной кандидатуры.
— Не обсуждается! — с ходу отмел все мои возражения командир. — Сверху спустили распоряжение, расшибиться, но укомплектовать все имеющиеся отделения не менее чем на девяносто процентов! Радуйся, что я вас с Виноградовым вместе оставил, а не раскидал по разным группам. И ты не думай, Жарский, что это моя личная придурь. В ФСБН идет масштабная реорганизация и оптимизация, особенно в регионах. Там просто тотальная нехватка кадров, ставящая под вопрос само существование нашей службы. Остается радоваться, что у нас, в столице хотя бы с этим нет таких серьезных проблем…
— Да эта оптимизация идет, сколько я тут работаю… — не желая уступать, пробубнил я.
— И еще дольше будет идти! — внезапно рявкнул полковник. –Ты что, не видишь, что мир меняется, капитан?! А если не подстраиваться под него, то скоро окажешься на обочине истории, как та же Италия!
При упоминании этой страны мне внезапно захотелось спросить, а в курсе ли Гиштап, что мой напарник бывал в Риме. Но я быстро задавил этот без сомнения глупый порыв. Во-первых, комбат не мог не знать, ведь наши личные дела он сто процентов изучил лучше, чем общевойсковой устав. А во-вторых, вряд ли Изюм бы захотел, чтоб я обсуждал эту тему с кем-то посторонним.
— Ладно, ну и что за пополнение? — сдался я. — Кого вы мне подыскали?
— О, это крайне перспективный инфестат! — излишне увлеченно принялся расписывать офицер моего нового подчиненного. — Молодой, конечно, но это даже хорошо. Воспитаешь его, как тебе нужно…