- И что же делать?! - запаниковала девица. - Как тебе помочь?!
- Звони в ФСБН, расскажи, как есть! Что у тебя в квартире инфестат, которому… у-у-у-а-а-а…
Очередной приступ тошноты трехсторонним крюком вцепился в мои кишки и не отпускал, пожалуй, минут пять. За это время я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, а только лишь придерживать обеими руками глазные яблоки, чтоб они не полопались от напряжения. Сука, я так точно сдохну, если не получу хотя бы каплю некроэфира! Так, Марину трогать я однозначно не стану, это даже не обсуждается. Однако я ведь прямо сейчас нахожусь в одном из многоквартирных домов огромного мегаполиса! Тут в любое время полно народу, который легко можно…
Бум! Мой собственный кулак со всей дури шарахнул по челюсти, и в моих ослепших от выступивших слез глазах заплясали радужные мушки. «Не смей!» - строго приказал я себе. «Не смей думать о таком!»
Будучи не в силах сморгнуть мешающую обзору влагу с ресниц, я приподнялся и начал слепо шарить по небольшой полочке над раковиной. Но когда мне под руку подвернулся пластиковый тюбик, то все равно не сумел разглядеть, что там на нем написано. Ух-х, зар-р-раза, надеюсь, это не крем, а то в женском жилище наткнуться на него шанс куда более высокий. Открутив крышку онемевшими пальцами, я сдавил тубу, и…
Да! Я угадал, ядрена мать! Это оказалась зубная паста. Густая ментоловая масса неспешной обжигающе-ледяной струей потекла мне на язык, и мятный ураган подарил короткое мгновение покоя. Правда, затем меня снова стошнило, но новый приступ рвоты оказался не столь безжалостным и в какой-то степени даже… вкусным. Да и нехорошие мысли вроде бы отступили.
Когда в прихожей затрещала раздражающим звонком трубка домофона, я все еще не мог отлипнуть от заблеванного унитаза. По правде говоря, мне уже стало боязно. Такой лютой гипонекрии у меня раньше никогда не было. Я, конечно, пытался себя убедить в том, что тяжесть приступов обусловлена полученными ранами, от которых организм еще не оправился. Но другая часть разума, не страдающая беспочвенным оптимизмом, опасливо предполагала, что виной всему экспоненциально развившийся дар. После происшествия с семеновским инфестатом, я долгое время находился на пике своей формы и имел в распоряжении поистине огромный резерв некроэфира. Но потом он сгорел, оставив после себя только ничтожные крохи. А вдруг, такая жесткая ломка теперь будет посещать меня всякий раз, когда запасы тьмы во мне иссякнут?
- Здравствуйте, Марина Владимировна… - расслышал я обрывок беседы из-за двери. -… как просили… случилось?
- Там! Там… Юра! - донельзя взволнованно запричитала девушка. -… плохо… сказал, что он опасен… звонила в ФСБН…
Из- за обильной и частой рвоты я пропускал целые куски разговора, но общую картину по отдельным обрывкам фраз уловил. Гиштап наконец-таки приехал, причем, не один, и никак не мог понять, о чем толкует находящаяся на грани истерики Марина, с ходу вывалившая на него информацию о моем воскрешении.
- Эй, есть там кто? - грубо стукнул полковник кулаком в дверь ванной.
- Есть! - хрипло выкрикнул я, с трудом выталкивая слова из осипшей гортани.
- Ты кто?!
- Хер в пальт-о-о-оу-у-а…
Нутро в очередной раз скрутило, и из моего горла полилась перечно-горькая слизь, вперемешку с проглоченной зубной пастой. Господи, да сколько меня полоскать-то еще будет?! Откуда эта пакость вообще в таком количестве берется?!
Собравшиеся в коридоре о чем-то коротко посовещались, произнося такие слова как «инфестат», «некроэфир» и «гипонекрия», а потом чей-то молодой и смутно знакомый голос попросил всех отойти подальше. Я определенно знал его обладателя, но в таком состоянии никак не мог сосредоточиться, чтобы покопаться в своей памяти. И вот, во время очередного приступа, мой дар ощутил, как его коснулась невесомая прохладная тьма. Мозг отказывался думать, откуда на меня свалилось нежданное счастье, а просто воспринял появление некроэфира как данное.
Я жадно втянул в себя разлитый в пространстве мрак, и буквально в ту же секунду почуял, как тяжелая ломка отступает, ослабляя свою душащую хватку. Мой дар подобно страждущему наркоману, дорвавшемуся до дозы, смаковал каждую капельку энергии смерти и бережливо складывал в ныне пустующую житницу. Пришедшее облегчение оказалось настолько явным и мощным, что я на некоторое время выпал из реальности, зависнув с блаженной улыбкой над загаженным сортиром. На то, чтобы сосредоточиться на происходящем за дверью, в которую ломился комбат с неизвестным сопровождающим, у меня ушло минуты две, не меньше.