Неподвижное тело тенятника оттащили подальше от пылающего дома – припекало.
– Точно ли Карачаев? – спросил один из группы поддержки. Кажется, его звали Макс – Лесник не слишком различал их в этих капюшонах.
– Молодой больно, – продолжил как бы Макс. – В каких годах раньше поручиками становились? Всяко дедуле за сотню должно перевалить. Может, это урка беглый… Прослышал про старую легенду и решил в Чёрного Егеря поиграться.
Лесник молча вынул нож, вспорол сатиновую рубаху сверху донизу. На волосатой груди, над левым соском синел вытатуированный георгиевский крест. Никакой беглый зек не мог знать о такой примете. Лишь в старых архивах наследников железного Феликса хранились сведения об этом знаке душегубов из банды Карачаева. И – в архивах Конторы, разумеется.
Лесник нагнулся, пытаясь определить, давно ли сделана наколка, – и едва уклонился от удара скованными ногами. Мимо. Ноги, между прочим, согнулись в простреленных коленях – легко. Пленник снова затих, расслабившись. Макс удивлённо присвистнул.
Крокодил делал снимки – для отчёта. Щёлк – пылающее логово Егеря. Щёлк – подворье на фоне тайги. Щёлк – скованная фигура тенятника.
– Командир! Глянь на наручники! – нервно подал голос ещё один из иркутчан.
Надо понимать, он имел в виду наножники, но сути это не меняло. Такого не могло быть – но было. С огромным трудом застёгнутые оковы болтались достаточно свободно. Широченные браслеты стали тоньше – изнутри металл исчез вместе с кончиками защитных рун. Лесник бросил взгляд на руки тенятника – та же картина. Переглянулся с Крокодилом. Тот пожал плечами – даже о теоретической возможности такого фокуса они не слышали. Приглядевшись, можно было увидеть лёгкий дымок над браслетами. Процесс продолжался.
– Не довезём, – констатировал Лесник. – Будем кончать здесь.
Макс кивнул и стал примеряться стволом к голове пленника.
– Не спеши, – сказал Лесник. – Все не так просто. Тут процедура долгая…
А потом катер тарахтел вниз по Илиму. Вдали показались огни – Шестаково, здешний центр цивилизации. Они вшестером сидели в каюте и пили спирт – всем было погано. Хотя Крокодил с Лесником повидали всякого, да и парни из агентства тоже. Именно они, Макс с напарником, нашли яму на задах дома, пока остальные возились с Чёрным Егерем – то, что заменяет тенятнику душу, так просто с телом не расстаётся.
В яме были разрозненные останки без малого восьмидесяти человек. И два свежих трупа. Женщина и девчонка. Вернее – то, что осталось от трупов. Едва удалось отговорить ребят, пожелавших самолично принять участие в казни. Но убедили – мерзкая и кровавая процедура требовала холодной головы. Нужна была не только филигранная точность в работе ритуальными ножами, но и неукоснительное соблюдение порядка нанесения ударов.
– Ты куда теперь? – спросил Лесник у Крокодила, опрокинув очередной алюминиевый стаканчик. Спирт пролетел по пищеводу крохотной шаровой молнией.
– В Шестаково на железку – и до Братска. Неделя отпуска, а затем вроде командировочка предстоит в тёплые края…
Больше Крокодил ничего не сказал. Спросил Лесника:
– А ты в Иркутск?
– Ага, – уныло кивнул тот. – Отписываться долго придётся – как да почему живым не доставили. Хотя, думаю, наручники эти кое-кого призадуматься заставят.
– Ну ладно, не будем о грустном, – сказал Крокодил и разлил остатки спирта. – Отпишешься, не впервой… И – пересечемся ещё. Не последний раз вместе работали.
– Обязательно, – согласился Лесник.
Не так много у Конторы спецов их уровня – рано или поздно придётся им с Крокодилом делать одно дело. Очередное дело. Увидятся.
Лесник ошибся. Больше Эдика Радецки по прозвищу Крокодил он не видел. Живым – не видел.
Часть первая
ТЕРНИИ ИУДЫ
Вы же оставльшеи мя и забывшей гору стоую мою и готовающеи тенятниче трапезу и исполнающеи демонови черпанию, аз предам вы во оружию.
Глава первая
Фагот лежал с телефонной трубкой в руке – неудивительно, что с ночи я не мог до него дозвониться.
Впрочем, пребывай трубка на своём законном месте – мало что бы изменилось. Трупы на звонки обычно не отвечают.
Фагот был мёртв – и давно, судя по температуре тела. Хотя трупное окоченение не прошло… Я, конечно, не суд-медэксперт, на тут дело пахнет часами, не минутами.
Наверное, надо сказать нечто значительное над телом старого дружка. Типа: бедный Йорик… Ну хорошо, скажу: бедный, бедный Фагот.
Формальности выполнены. Стоит поразмыслить, как быть дальше. Есть два варианта, описывающие стандартные поведенческие реакции в подобной ситуации.
Индивиду с нечистой совестью (или не желающему долгие часы отвечать на вопросы в казённом доме) полагается вытереть свои отпечатки и исчезнуть. Потом можно, при желании, набрать "02" и гнусаво-изменённым голосом оповестить ментов о находочке. А если труп криминальный, не помешает состряпать и какое-никакое алиби – не заходил, не видел, не знаю… Водку пил в компании двух дружков.
Вариант два: завопить как можно громче и выбежать из квартиры усопшего, взывая к соседям о помощи. Подвариант – изъять трубку из мёртвой руки и, представившись властям по всей форме, обрисовать ситуацию…
Не пойдёт.
Отпечатки протирать ни к чему – пальчиков моих тут предостаточно. Вполне замотивированных. И уйти просто так нельзя. Сразу – нельзя. Чересчур любопытные штучки могут найти тут люди в форме. И сразу возникнет у них масса вопросов о прошлом покойника… Вот уж где им копаться не стоит – слишком большое место занимаю там лично я.
Значит – рубить концы. Топить сети. Прибрать и подчистить следы развлечений Фагота…
А ещё – неплохо бы разобраться, отчего он покинул сей грешный мир.
Да что же естественного, если здоровый как бык мужик, не перешагнувший тридцатилетний порог, – падает замертво? Не успев даже набрать номер скорой – если допустить, что трубку он схватил именно за этим?
Проблем сердечно-сосудистого плана у Фагота не наблюдалось – это я знал точно. Вопрос: от чего ещё люди могут умирать столь скоропостижно?