– Ни хрена себе пельмень … – констатировал Копыто, оценив мизансцену. – Я пойду, ладно? А вы тут уж сами, по-семейному…
Хладнокровный парень, подумал Лесник, и нормальным языком вполне владеет… Он был благодарен менеджеру за предупреждение, – хотя, конечно, и без него не попался бы в ловушку, насторожённую совсем на другую дичь.
– Погоди, сейчас все вместе пойдём, – сказал Лесник. – Будь другом, принеси со стола мой «компак», у меня руки заняты…
Копыто выполнил приказ не сразу – по дороге нагнулся над гориллоидом, покачал головой…
– Жить будет, – успокоил Лесник. – Череп, как бильярдный шар, – сплошная кость.
Возвращаясь с «классным компухом», менеджер сказал, обращаясь к Пашику:
– Говорил я тебе, кабан жадный, завязывай с этим бизнесом, пока самого не повязали.
– Да… Ты… Бля… Сам… – осмысленностью и связностью ответ бармена не отличался.
– Засунул бы ты язык в задницу, – дружески посоветовал Копыто. – И задница будет чище, и язык целее…
Пашик совету последовал. В фигуральном, естественно, смысле.
А Лесник вдруг почувствовал, что ему до смерти надоела вся беготня, стрельба, задержания и экстренные потрошения. Ему захотелось пнуть по жирному седалищу жадного кабана, и уйти отсюда, плюнув на все, и выйти из подвала на чистый воздух, и вдохнуть полной грудью… Он поймал себя на том, что уже отводит ногу для смачного пинка – и замотал головой, отгоняя наваждение. Виски ломило. Душно тут у них, ни окошек, ни вентиляции…
– Пошли, – сказал Лесник. – Все втроём. За моим музыкальным центром. И советую – прежде чем сделать что-нибудь глупое, вспомните, какая мизерная в этой стране пенсия по инвалидности.
– Пашик что-то решил вернуть, – подивился Копыто. – Все чудесатее и чудесатее…
Поднявшись обратно в зал, Лесник постоял, прислушиваясь к звукам из подвала (включившийся в голове фильтр отсекал музыку и голоса посетителей). Вроде все в порядке – «нумера» переругиваются, не помышляя о погоне и мести. Доносились обрывки визгливых реплик Пашика: «Да он… как вошёл… да что, бля, мне… я те не Матросов, на хрен…» Первый «нумер» оправдывался перед вторым. Любопытно – но уже совсем не важно.
В холщовой сумке лежал персик, по виду целёхонький и живёхонький, совместно с «наладонником» и двумя бутылками вина, прихваченными как компенсация морального ущерба. Можно уходить…
В зале пульсировала музыка. Группа «Фаги», безошибочно определил Лесник. Голос Фагота, пропущенный через фильтры и микшеры, превратился в хор подвывающих монстров:
Кругом июнь
Палящий зной
На предков плюнь
Пойдём со мной…
Сомненья прочь!
Я поведу –
Туда, где ночь
Зажжёт звезду…
И кто произвёл Фагота в сатанисты? – недоуменно подумал Лесник. Исключительно сам себя. Вытатуировал на щеке летучую мышь да эпатирует публику перевёрнутыми распятиями… Ну и серу жжёт на концертах – первым рядам то ещё удовольствие. Только это все антураж, а сами тексты песен достаточно бессмысленные, вполне подходящие для попсовых шлягеров. Но сакральный смысл? Хм… Ночь – прочь, июнь – плюнь, палка – галка… Очередная пустышка.
Он решительно пошагал к выходу. На лице охранника Никиты отразились тягостные раздумья и душевные борения. Посетитель, обязанный давно быть вышвырнутым через аварийный выход, шёл через зал – совершенно иной походкой, да ещё и с не пойми откуда взявшейся сумкой…
Охранник сделал движение перекрыть дверь – незаконченное, скорее даже намёк на движение. Лесник не замедлил и не ускорил шага, шёл как шёл, лишь улыбнулся самой хищной из своих улыбок. Никита отступил в сторону, доказав явное интеллектуальное превосходство над подвальным братом по разуму.
…На улице, метрах в ста от клуба, Лесника догнал менеджер Копыто.
– Пашик звонит «крыше», – сказал он, подбегая. – А меня послал за вами проследить.
– Следи, я же не против… Только подними воротник и надень тёмные очки. Для маскировки.
Казалось, парень не заметил издёвки:
– Подождите минутку. Пашик сказал не все… Эту штуку (кивок на сумку с персиком) – пытались вскрыть.
Разговор становился интересным.
Вскрыть персик считалось в принципе невозможным. Даже понять по внешнему виду, что это компьютер, трудно. Расчёт проектировщиков прост – люди, ставшие случайными владельцами персика, будут стараться методом тыка заставить его проигрывать диски – и активизируют блок самоуничтожения. Либо таймер отсчитает девяносто шесть часов от последнего штатного входа в систему – и блок активизируется сам.
Но это все в теории, русские же левши и кулибины издавна славятся умением не подкреплять её практикой, а опровергать.
– Пытались? И кто же? – спросил Лесник.
– Я.
– Грех винить за здоровое детское любопытство… Как успехи?
– Успехов нет. Есть выводы. Это никакой не музыкальный центр – во-первых. Аппаратура неизвестного назначения, наверняка оборудованная каким-то маячком, позволяющим её отыскать, – во-вторых. Принадлежит службе, с которой может шутить шутки лишь полный кретин вроде Пашика, – в-третьих. Я – не кретин и не самоубийца – это в-четвёртых.
Парень сделал паузу.
– А пятое и самое главное – возьмите меня на работу.
Лесник потёр виски, привязавшаяся в подвале головная боль никак не желала проходить. Очевидно, чувство юмора от этого притуплялось. Лесник даже смеяться не стал, настолько все звучало нелепо.
– У тебя, кажется, есть работа?
– Это не работа. Приработок на пару-тройку часов в день… Вернее, хобби с символической оплатой. Менять подгузники младенцам, присосавшимся к груди Интернета? Фу… У меня, между прочим, чёрный пояс. Вожу машину, стреляю из боевого оружия. И, не хвастаясь, – умею анализировать информацию.
Умеешь, подумал Лесник. И использовать тоже. Что первый «нумер» у тебя на крючке, дураку понятно…
Парень вызывал симпатию. И одновременно жалость. Шёл сейчас по лезвию ножа – и сам, похоже, не понимал, чем это может закончиться.
– Здесь, – Лесник чуть тряхнул сумкой, – действительно не музыкальный центр. И, пока разработка не запущена в серию, – на самом деле представляет коммерческий секрет, за обладание которым может случиться нешуточная потасовка… А в остальном… Извини, но ты насмотрелся фильмов. С чего ты взял, что бытовой электроникой занимается служба, не шутящая шуток? Промышленные шпионы люди в основном мирные, в морду бьют крайне редко, оружие там одно – информация, информация, информация… Все ещё скучней, чем в интернет-клубе.
Похоже, старания Лесника пропали зря. Юноша упрямо стремился совершить суицид – или попасть в младшие агенты Конторы таким вот нестандартным способом.
– Так то промышленные… – безмятежно улыбнулся он. – А то вы… Я бы не удивился, если бы вы всех нас там, в подвале, и уложили – штабелем.
И я бы не удивился, мрачно подумал Лесник. Если бы за дело взялись парни Юзефа – ничуть бы не удивился.
Копыто зашёл с другого фланга:
– Хорошо. Давайте поговорим чисто в сослагательном наклонении. Попробуем допустить, что существует гипотетическая служба, кадры для которой не готовят профильные учебные заведения. Организация, глубоко законспирированная, делающая серьёзные дела – и не служащая при этом вечной мишенью для журналистов. Не стеснённая в финансах – ваша приманка-"компак" лежала на витрине в «Техно-лайфе» и стоила круто, я сам приценивался, да денег не хватило… Вопрос: если бы подобная служба существовала, как бы мог вступить в её ряды доброволец?
А почему бы и нет? – подумал Лесник. В любых правилах бывают исключения, в конце концов. Мы привыкли долго и внимательно присматриваться к человеку, приоткрывать ему маленькие фрагменты общей картины, прежде чем сделать предложение, после которого у согласившегося обратной дороги нет. В любом случае парень достоин того, чтобы к нему присмотрелись. А его догадку насчёт «маячка» в персике, хоть и ложную, – стоит оформить служебной запиской и переслать в Три Кита. Повторится такая ситуация – меньше проблем…